пить за упокой, а не за твой день рождения, — посмеивается Эгор, встает с пола и раскидывает руки в стороны, предлагая свои объятья. Пенси выдыхает с облегчением и подается вперед, утыкается носом в колючую теплую шерсть свитера.

— Хорошо, что ты приехал, спасибо.

— Всегда пожалуйста, — подозревая неладное, Эгор даже не уточняет, что она вообще-то всех сама пригласила. — И что случилось? Расскажешь?

Они устраиваются на диване в окружении вышитых подушечек и книг Кейры. Пенси собирается с мыслями и кратко пересказывает произошедшее в трактире. Ощущение после того разговора паршивое, и чтобы отвлечься, она находит взглядом дочку.

Кейра сидит чуть в отдалении от них, у кресла, и перебирает привезенные Эгором подарки: цветные карандаши, металлические пластинки, яркие бусины и шнуры, красивые перья и кусочки диковинного меха. Она тщательно просматривает взятое, аккуратно трогает и раскладывает по только ей понятной системе в разные кучки. Пенси надеется, что Кейра не пойдет по ее стопам, не станет охотницей, ведь опасное это дело. Но отказать дочери в специфических подарках и безделушках не может. Что будет дальше — время покажет.

А еще, несмотря на свое занятие, Кейра настороженно поглядывает на взрослых, прислушивается к незнакомым словам, чутко реагирует на изменения настроения. В начале зимы она отпраздновала свое шестилетие и считает себя не такой маленькой, как раньше, частенько корчит серьезные гримасы и повторяет движения за Пенси и другими, просит давать ей поручения и даже пытается читать книги из кабинета. В них почти нет картинок, они скучные и непонятные, но Кейра отчаянно пытается разобрать хоть что-то и часто засыпает за этим делом. Тогда Пенси осторожно поднимает ее, стараясь не разбудить, и переносит в кровать. Сейчас дочь весит не так много, и она может ее взять на руки. А вот что будет через пять лет? Впрочем, до этого у нее будет еще немало возможностей устелить весь дом мягкими половиками и шкурами и купить большой пушистый плед специально для того, чтобы укрывать уснувшую на полу Кейру.

— Что вообще происходит в союзе? — от растерянности Пенси трет лоб, голова слегка побаливает в районе висков. Эгор долго и с увлечением рассматривает собственные пальцы, прежде чем ответить:

— Раскол происходит. Всегда были те, кто оставался недоволен системой. Союз несовершенен, да, — кивает брат своим мыслям. — Но он пытается быть лучше для охотников. Его основа — это старейшины: опытные управленцы, лидеры, «хорны» среди нас, простых лошадок, привычные к тяжелой работе и представители власти. На них лежит ответственность. Они поддерживают союз, укрепляют его, регулируют деятельность охотников, заключают контракты с торговцами и городами. А вот подталкивают нас всех вперед как раз Удачливые, — он указывает на Пенси и хмыкает: — И этого звания сложно добиться тяжелой работой или большими богатствами. Нужно иметь что-то этакое… особенное чутье и нравится Черному лесу, так сказать. Удачливый в отряде — это верный признак успешной охоты, талисман и лучшая из возможных ищеек, имеющих нюх на дивности. Они достают и применяют то, что другим и в голову бы не пришло. Без них союз был бы как человек без зрения.

— Ты преувеличиваешь, — фыркает Пенси.

— Скорее преуменьшаю, — в ответ качает головой Эгор. — Остальной массе охотников важно видеть не только обыденность. Должен быть кто-то, кто сделает фантазии былью, покажет нам, о чем можно мечтать и чего хотеть. Так, чтобы темными ночами в Черном лесу ты припрятывал дешевенькие тушки морьков и думал о том, как поймаешь водяную лошадь и получишь ее хвост, а потом с этими мыслями собирал команду и в итоге добивался своего. Хотя это, конечно, слишком идеалистичный пример.

— Но чего хотят те, кто откалывается?

— Привилегий без обязательств, конечно, — смеется Эгор. — Я вот не хотел бы быть старейшиной. Да и отец отказался. Всё время старейшины принадлежит союзу, права на ошибку у них тоже нет. А у Удачливых тоже незавидная доля. Прости, сестренка, но за свои ошибки вы платите жизнью друзей и родных и, только вдоволь настрадавшись, наконец, прощаетесь с этим миром…

Пенси кратко кивает. Эгор не сказал ей ничего нового. То, что она ходила в одиночку и никого не потеряла на охоте, не отменяет того, как прожил свои последние годы и умер Лоухи Каравер. А уж Рональда иногда меняла своих телохранителей несколько раз за сезон: слишком часто их ранили.

— И знаешь, что самое забавное? — посмеивается брат, но Пенси это только настораживает, потому что забавное для Эгора — это большие проблемы для остальных.

— Удиви меня, — требует она.

— В это раз всё несколько серьезнее, чем случалось когда-то. Теперь у них есть и деньги, и серьезные отряды охотников. Они распространяют сплетни о нашествии руинников, и простой народ пугается неизвестного. По всем городам и поселениям ходят пострадавшие от несправедливости охотники и твердят, как им надоели правила, что честным людям не дают вынести весь Черный лес до последней букашки, а старейшины наживаются на всех. Лидер этого сброда, кстати, твой давний знакомый…

— Тоннор? — кривится Пенси. Довольный собой Эгор водит пальцем перед ее носом:

— Не просто Тоннор, это имя приемный сын взял после смерти отца. На самом деле его зовут Алар. Алар Кражич. Ты же не забыла свой самый первый экзамен на звание охотника?

В груди неприятно колит, и Пенси, поморщившись, потирает заболевшее место. Эгор действительно относится ко многим вещам спокойнее, чем она. А экзамен, что он вспомнил, оставил неприятный след в ее жизни — даже мысли о том дне пропитаны страхом и липким ощущением беспомощности. Но один момент всё же заставляет ее невесело хмыкнуть. Ведь чудно выходит: тогда, много лет назад, Алар Кражич также выжил там, где другие не смогли.

4-4

Задыхаясь, Пенси бежит через лес. В горле пересохло, грудь сдавливает тисками, а по боку больно хлопает нож. Когда она выбросила огнестрел? Пятнадцать минут или час назад? Разодранный когтями рюкзак кажется ненужной ношей, но остановиться и сбросить его она не может. Всё еще не может: вдруг зверь до сих пор гонится за ней. Но вот усталое тело подводит ее, нога цепляется за корень в снегу, подворачивается — и Пенси резко влетает в сугроб. Боль не дает ей тут же подняться. Она замирает в ожидании: сейчас на нее налетит смерть. А дальше? Наверное, никакого «дальше» не будет.

Снег водой