Шрифт:
Закладка:
«Очень знакомое чувство», — внезапно понимает Пенси. Именно так всё и было: события прошедшего года вполне сравнимы с бурной рекой, где их участников несло потоком этих вод.
4-2
Пенси выходит из дома во время легкого снегопада. На волосы за считаные минуты насыпает целую шапку снега, а снежинки с ресниц то и дело приходится смахивать. Несмотря на пелену облаков, позднее утро приветливое, и это подтверждает проглянувшее сквозь серую пелену яркое солнце. Конец зимы в этом году выдается неожиданно морозным и снежным. Несколько недель температура за окном стремительно поднимается, и Пенси всем сердцем верит, что вот-вот — и запахнет весной. Но за одну ночь всё вокруг снова заметает снегом. Горожане заново вытаптывают тропинки и чистят дорожки перед домами. Впрочем, тепло всё равно пытается прийти в Тамари: днем снег подтаивает и смешивается с черной землей в неопрятную серую грязь, которую тут же припорашивает белым. Понемногу растаявшего становится всё больше, но пока ясно одно: до полноценной весны еще не скоро.
Два десятка шагов — и дом остается позади, за калиткой. Пенси оглядывается и расплывается в улыбке. Ее дом за эти годы ничуть не изменился: те же медового цвета стены, добротная крыша и высокое крыльцо. Но нечто определенно другое — ощущение жизни. В окнах приветливо колышутся белые тонкие занавески, из трубы вьется сизый дымок, а необычайно серьезная Кейра машет ей с крыльца рукой: возвращайся быстрее, мама, сегодня немало дел.
— Доброго дня! — кивает Пенси пробегающей мимо соседке, и они боком пытаются разойтись на узкой дорожке. Она-то, кажется, искренне рада встрече, не против задержаться на десяток минут в стороне и обсудить последние новости, но сегодняшний день у Пенси расписан до последней минуты, и опаздывать никак нельзя. До приезда первых гостей остается не так много времени.
В духовке томится запеченное с пряностями мясо, в кладовой скучают другие блюда, а в холоде своего часа ждет сок из ярких тамарийских фруктов. Дом блестит чистотой, все игрушки убраны на полки, а Кейра — с трудом отмытая от красок и тщательно расчесанная — листает книги и нетерпеливо ждет гостей.
Ну а сама именинница спешит завершить последние приготовления, чтобы потом в полной мере расслабиться и получить удовольствие от поздравлений. Путь Пенси лежит через рыночную площадь, мимо ратуши к трактиру. У его владельца она заказывает ту самую «огневушку», как ласково обозвал настойку Лоухи Каравер. Кому-то из родственников — то ли внуку, то ли двоюродной племяннице — создателя этого спиртного напитка в итоге удается воспроизвести большую часть того вкуса, что был присущ оригиналу. Пенси становится едва ли не первой покупательницей, а вслед за ней настойку оценивают и друзья, и родственники. Вот и к собственному дню рождения — ко дню, когда ее нашли на Людоедском перевале, — она заказывает две большие стеклянные бутылки с вычурными вензелями.
В трактире темнее, чем на улице: дневной свет едва просачивается сквозь крошечные окна, а фонари на стенах не особо помогают. Пенси щурится, зайдя с улицы в темноту помещения. Говорят, что в полумраке тянет больше выпить, но так оно или нет — сейчас не время проверять. Пенси замечает за столиками знакомые лица, кивком приветствует, но на предложение присоединиться к позднему завтраку отвечает отказом. Как-нибудь в другой раз. Из-за стойки хозяйка, пани Калина, машет Пенси рукой.
— Ты, верно, чувствовала, — смеется она. — Борис как раз решил спуститься в погреб за твоим заказом. Будто подтолкнуло его что-то, подсказало, что ты скоро объявишься на пороге.
— Чутье на прибыль? — фыркает Пенси.
— И это тоже, — кивает трактирщица. — Пока Бориса нет, садись. Налить тебе морса?
Пенси кивает и в ожидании кружки с кисло-сладким напитком оглядывается по сторонам. Ближайший к стойке столик заняла шумная компания. Да только Пенси так погружена в свои мысли, что сначала даже не замечает ни громкого смеха, ни гулкого голоса рассказчика. Но стоит промелькнуть в разговоре слову «дивность», как она тут же поворачивается к столику и начинает слушать внимательнее.
— Да что там дивности! Тьфу, на одну ладонь положить и второй прихлопнуть, — складывает руки на груди рассказчик. — Скажу я вам так: прут из чащобы черной настоящие чудовища. И скоро надоест им одними охотниками лакомиться.
— Тобой же не полакомились, — фыркает молодая горожанка и между делом снимает со своего колена руку мужчины, будто невзначай опустившуюся туда.
— Так я ж будущий Удачливый, нас всякая зараза обходит, — с важным видом поднимает вверх указательный палец рассказчик. — И эта жуть новая — умная и страшная.
— А чего ж союз охотников молчит? — подает голос кто-то из слушателей.
— Так то союз! Старейшины пузы наели, обдирают честных охотников до нитки. Такие трясутся от страха и в лес носа не кажут. А уж я видел, так видел…
В какой-то момент Пенси понимает, что предел удивления всё же есть, и за ним, что и не удивительно, находятся возмущение и раздражение. Почему бы не вмешаться? Ведь ее заказ до сих пор не принесли, да и не годится плодить по трактирам всякие глупые слухи об охотниках и союзе.
— Быть охотником — великий риск, — переставляет табурет Пенси и лучезарно улыбается рассказчику, захватывая его внимание. Вблизи от мужчины пахнет пивным духом и рыбой: не особо ловкие пальцы пытаются свернуть голову засохшему доннику, небольшой рыбке размером с ладонь, которой всегда вдоволь у берегов Тамари.
— Да-да, — важно кивает тот и, отложив непобежденную рыбу, с важным видом складывает руки на груди.
— И давно вы охотничаете? А много поймали? — Пенси подается вперед, изображая интерес. Играть у нее выходит не слишком хорошо, так что некоторые слушатели начинают подозревать, что не так просто она подсела к столу. На ней обычная одежда, не привыкла она вне охоты в экипировке красоваться. И зачем бы ей это? А вот рассказчик так наряжен, что хоть сейчас сани в руки, огнестрел за пояс — да в Черный лес по дивности бежать.
— Давненько, — рассказчик не замечает подвоха. — Команда у нас богатая, известная, один только лидер чего стоит! Гора-человек, важная особа среди охотников. Вот только его заботами
