для того, чтобы он стоял на своем и спорил всякий раз, когда ему что-то не нравится. А с другой, Ханет никак не мог заставить себя смириться с тем, что в нем здесь видят исключительно красивую безмозглую куклу. Увы, пока он совершенно не представлял, как заставить хозяйку изменить о нем мнение. Миджирг никогда не спрашивала о том, как жил и чем занимался ее гзартма до приезда в Забраг. Огра интересовалась лишь тем, доволен ли он своими покоями, хорошо ли спал, не навредила ли ему непривычная еда, нравятся ли одежда и украшения. Ханет надеялся, что со временем Миджирг поймет, сколь мало его занимают разговоры о тряпках и побрякушках. Однако пока этот момент не настал. О себе Миджирг тоже не рассказывала. Ханет попытался расспросить Ваггу, но слуга знал лишь, что Миджирг — очень важная особа и возглавляет министерство Морских ресурсов.

«Ей наверняка нравится море, — рассуждал про себя Ханет. — Судя по ее походке, она немало времени проводит на борту корабля. Мы можем поговорить о море и о кораблях, о ветрах и течениях… когда-нибудь, мы обязательно поговорим обо всем этом, и эта огра поймет, что я не так глуп».

Ему хотелось знать, как выглядят корабли огр, какая рыба водится в океане со стороны Огровых копей, где никогда не бывал ни один мореплаватель с континента. Однако после разговора про механизмы он решил, что сам не будет ни о чем расспрашивать, разве что представится подходящей повод, например, во время прогулок по реке. А пока он пролез весь номер, осмотрел мебель, дивясь тому, что древесину тут не пилят на доски, а мастерят шкафы, столы, стулья и даже кровати из стволов деревьев, отмеряя столько, сколько нужно по ширине или высоте. Увы, обсудить это оказалось не с кем: Нейтана изготовление мебели волновало мало, а Вагга только головой качал, да ушами хлопал, когда Ханет принимался объяснять, что и как мастерят в их краях.

Каждый день, после обеда, Миджирг показывала Ханету ту часть города, в которой они не бывали прежде, и, рассказав ее историю, вела его к знакомой пристани, чтобы покатать перед ужином на лодке. Возможно, она заметила, что Ханету нравится вода, а скорее всего, и сама питала к ней слабость. Стоило им отплыть от берега, как Ханет снимал перчатки и, наклонившись над бортом, опускал в холодную воду кончики пальцев. Поразмыслив, он решил, что не станет нарочно отказываться от возможности пользоваться своим даром, пусть даже сможет делать это всего несколько дней.

Рыбы всякий раз откликались на его зов и, поднявшись из глубины к поверхности, плыли вслед за лодкой. Обычно Миджирг не обращала внимания на забавы гзартмы, но вечером третьего дня, когда рыб приплыло больше, чем обычно, хмуро спросила:

— Ты зачем это делаешь?

Ханет вскинул на нее взгляд. Тяжелые серебряные серьги покачнулись в ушах, напомнив о недавно проколотых мочках легкой болью.

— Потому что могу…

— Просто потому что можешь? — Миджирг нахмурилась больше обычного и, вставив весла в уключины, наклонилась к нему. Рассерженная огра выглядела угрожающе и Ханет почувствовал в душе холодок страха. — Ты заставляешь рыб делать то, что им не хочется, просто ради развлечения?

— Я ведь не делаю им ничего плохого! Дома-то, когда мы ловили рыбу, я… — Ханет замолчал, не договорив. Прежде ему никогда не приходило в голову, что он заставляет рыб плыть прямо в сети, навстречу смерти, не оставляя им выбора или возможности спастись. Он, конечно, уговорил щебетуний уплыть подальше от корабля Оската, но те рыбы были вовсе не как рыбы, они были разумные, не такие, как эти!

— Это ведь просто рыба, — оправдываясь, произнес он. — Люди должны убивать, чтобы есть. Разве вы здесь не охотитесь на дичь? Разве не выходите в море на рыбную ловлю, не разводите домашний скот, который потом режете? Да вы вообще людей едите, разве нет?

— Да, мы убиваем, чтобы есть! А ради чего ты убиваешь сейчас? Тебе не приходило в голову, что если бы кто-то решил поразвлечься и волшебством приманил на поляну тебя и голодного верволкера, а потом, вволю натешившись, бросил на произвол судьбы, то верволкер бы съел тебя? И кто был бы виноват в твоей смерти? Ты? Верволкер? Или тот, кто против воли заставил вас прийти в одно и то же место?

Ханет молчал. Достав из-за пояса платок, он вытер мокрые пальцы и, надев перчатки, стал смотреть на отражавшиеся в воде у берега багряные клены, стараясь не слишком сердиться. Порой Миджирг разговаривала с ним, как с неразумным ребенком, хоть он и не мог не признать, что сейчас в словах огры, пожалуй, была доля истины.

— Вы, люди, не понимаете, какой вред наносите, пользуясь магией, — снова заговорила та. — Все вокруг нас было создано в гармонии. Земля, деревья, вода, каждая рыба в воде, каждая птица в небесах. Мы все — часть этого мира. Земля и вода дают нам пищу и утоляют нашу жажду. Воздух позволяет нам дышать и жить. Огонь согревает наши жилища. А люди бездумно черпают силу отовсюду и ничего не возвращают обратно. Придет время, когда земли, на которых вы живете, останутся бесплодными и мертвыми. Такими, как края, где раньше находилось королевство Элания.

— Ежели все это так, вам не стоило снимать с меня ошейник и браслеты. Или вы могли бы сказать мне насчет магии сразу, а вы токмо теперь говорите.

— Я надеялась, ты сам это все понимаешь. Я все время забываю, что люди столь… неразумны.

— Хорошо, я не стану боле пользоваться магией, госпожа Миджирг, — по-прежнему не глядя на нее, выдавил из себя Ханет.

«Тут уж ничего не поделаешь, — подумал он, чувствуя ее взгляд, но не в силах заставить себя посмотреть в ответ и, тем более, улыбнуться. — Теперь уж ничего не поменяешь. Я знал, что магией пользоваться нельзя, просто не мог удержаться. Надо научиться не обижаться на поучения, иначе мне же будет хуже». Но, как он не уговаривал себя отнестись к случившемуся спокойно, удовольствие от прогулки было испорчено и расспрашивать о море и кораблях теперь уже не хотелось совсем.

До самого вечера Ханет снова и снова мысленно возвращался к случившемуся, придумывал, как оправдать себя и всех остальных людей, но все доводы даже ему самому казались мелкими и незначительными. Что если Миджирг в самом деле права? Что, если люди действительно неправильно пользуются магией? Вдруг это и правда ведет мир к большой беде? Он лишь слышал об Элании, где темная магия уничтожила все