— Ты быстро! — заметил я.

— Воспользовалась ранцем, — сказала она и добавила в ответ на мой вопросительный взгляд: — он в пещере. Тяжелая штуковина! Сняла, пока тебя ждала.

— Кто второй? — спросил я, — ты уже проверила?

— Птицеголовый, — ответила она.

— Кто его убил? И как?

— Тюрвинг, Гриша, — вздохнула Катя, — я думаю, его убил временной тюрвинг. И это не самая приятная смерть, должна сказать.

За разговором мы вошли в пещеру. Катя включила фонарик. Его белый луч высветил лежащее на берегу тело. Я сразу заметил, что пришелец был почти в той же самой неловкой позе, как тот «боец», которого я раскопал в подмосковном лесу. Он тоже был в гриме, поэтому выглядел точь-в-точь как местный житель, одетый в традиционную ифу.

— Как он умер? — спросил я.

— Его нервная система уничтожена, — ответила Катя, — причём этот процесс происходил постепенно, медленно. Сначала периферические и моторные нервы. Потом безусловные рефлекторные цепи. Когда отключилось дыхание, он был ещё жив и всё чувствовал.

Меня передёрнуло.

— А второй? Которого забрал этот, в чёрном? — спросил я.

— Синоби? — уточнила Катя, — умер от того же. Тюрвинг он использовать не успел. Скорее всего, потому что не знал как: он ведь выглядит как оружие. В его понимании его надо было направить на врага, но таковых в пещере рядом не было. Возможно, он пытался его тестировать на камнях, но, как ты сам знаешь, это было бесполезно. А потом тюрвинг его убил.

В этот момент до нас долетел страшный грохот; пещера затряслась, сверху посыпались мелкие камешки. Я рефлекторно схватил Катю и метнулся наружу. Как раз вовремя, чтобы спасти нам жизнь: пещера обрушилась за нашими спинами.

Мы оказались снаружи достаточно быстро, чтобы наблюдать как над внешним рейдом поднимается огненное облако, похожее на ядерный гриб.

Секунду я помешкал, потом попытался повалить Катю на землю.

— Ты чего? — она ловко отскочила в сторону, — обычный взрыв. Боезапас крупного корабля детонировал.

— Адмирал на борту был? — спросил я.

— Не знаю, не проверяла, — ответила Катя.

— Значит мы опоздали. Изменение уже произошло…

— Гриша, ситуация немного сложнее, чем казалось вначале. Я не уверена, что изменение было.

Я стоял, оглушенный, и бессильно смотрел на черное облако, которое величественно поднималось в небо. Сам корабль было не разглядеть, мешало какое-то марево, которое стелилось по воде. Сердце сжималось, а голова решительно отказывалась работать. К тому же, меня всё сильнее мучал голод.

Я присел на жухлую траву и вытянул ноги. Катя, пытаясь поймать мой взгляд, примостилась рядом.

— Гриша, ты… как?

Я молчал минуту. Может, две. Потом всё-таки ответил.

— Фигово я…

— Адмирал? Он… ты проникся симпатией?

Я вздохнул.

— Дело даже не только в этом, Катя, — ответил я, — мы пытаемся взвалить на себя ношу, которая нам не по силам. Никому не по силам. Понимаешь? Мы играем в те вещи, которые… — я повёл рукой, пытаясь подобрать нужные слова, потом взмахнул, и сказал: — он чувствовал, что погибнет. Писал об этом сыну. Я это видел буквально только что.

Катя помолчала, глядя в даль.

— Гриша, лазутчики в чёрном, — неожиданно сказала она после очередной долгой паузы, — и вообще весь их народ. Их не может быть на Земле. Я упустила внешнее вмешательство. Их ДНК человеческая. Но искусственная. Как у тебя. Но они не принадлежат ни к одной из земных линий. Они не могли возникнуть.

Я удивлённо взглянул на неё.

— Японцы? Они что, инопланетяне? — спросил я; вопрос звучал по-детски, но я был не в том состоянии, чтобы думать о красоте формулировок.

— Ещё несколько поколений назад у них не было генов, которые делают невидимым для земных людей инопланетные технологические объекты. Они появились совсем недавно, сделаны на основе земных аналогов, но это явно позднее, искусственное внедрение, — продолжала Катя, — как будто кто-то вдруг сообразил, что повальная способность видеть незримое будет слишком уж их выделять среди остальных людей. Понимаешь?

Я промолчал.

— И я это пропустила… решила, ну что может интересного случиться с небольшой популяцией на дальних островах?.. а ведь в твоей памяти было достаточно сведений, чтобы заподозрить неладное!

— Похоже, они схватились с птицеобразными?

— Да, Гриша, — кивнула Катя, — среди их народа до сих пор довольно часто попадаются видящие. Генетическая «затычка» работает плохо. Они пытались отнять временной тюрвинг.

— Но не преуспели?

— Скорее всего, нет. Если ты его не видел — значит, дублёр лазутчика тюрвинг тоже не добыл. Думаю, он вернулся к птицеобразным. Но зато теперь мы точно знаем, почему они ведут себя так странно.

— И почему же?

— У них нет тебя, — Катя улыбнулась, — того, кто может безопасно пользоваться временным тюрвингом. Каждая корректировка — это одна жизнь для них.

— Постой… но разве нельзя это исправить? Узнать нужную информацию, вернутся в прошлое и предотвратить использование тю… — я осёкся. Сообразил. Каждая такая корректировка будет вызывать откат изменения. Получается, птицеобразные знали, кто из них станет очередной жертвой. И знали, сколько жертв потребуется для выполнения их плана. А это означает, что мы вполне могли их одолеть! Если будем действовать так, нарушать их планы, до тех пор, пока у них физически не останется народа, чтобы внести очередную корректировку!

Я вскочил на ноги.

— Рада, что тебе лучше, — сказала Катя, тоже понимаясь.

— Ты представляешь, когда будет следующая реперная точка? — спросил я; мне хотелось войти в режим немедленно, но я понимал, что в моём состоянии это не безопасно. Да и спешить было некуда.

— Примерно, Гриша. Время спрессовалось. Всё происходит очень быстро.

— Мы ведь будем тебе нужны, не так ли? В смысле, той, тебе, которая…

— …Гриша, — перебила Катя, — мы ведь не в тех отношениях, чтобы обсуждать такие мелочи, да?

Я развёл руками и улыбнулся.

— Сеть организаций, которую создал Макс с товарищами, уже пару сотен лет работает над консолидацией научных знаний. Важно, чтобы мы успели создать нужное оружие до появления Считывателей. Я старалась их не трогать, но сейчас собираюсь их привлечь для создания «дымовой завесы».

— Так мы это назовём? — я усмехнулся, — операция «дымовая завеса»?

— Почему нет? — Катя ответила на улыбку, — но вы всё равно мне будете нужны в самых критических точках. Поэтому остановки впереди ещё будут.

— Хорошо, — кивнул я, — здесь мы больше не нужны?