– Поймите, иначе не могло быть, треснутая кость была немного вдавлена, как мне сказал хирург. И саму рану следовало почистить. Операция необходима была. Не волнуйтесь, наладится его здоровье, у него и переломы, и переохлаждение – этот набор влияет на восстановление, я уверен.

Спартак лежал в двухместной палате, глаза его были закрыты, Павел посмотрел на жену с немым вопросом – можно ли его тревожить? Она подошла, склонилась над мужем и тихо сказала:

– Спарик… (Павел улыбнулся – как мило она его назвала.) Пришел Терехов, который спас тебя в деревне, я поняла, ты хочешь его видеть и пригласила.

Он открыл глаза, теперь Павел склонился над ним:

– Спартак Маратович, здравствуйте. Как вы? (Тот моргнул.) Отлично, я рад за вас. Ваша жена сказала, вы повторяете слоги. Мне нужно их понять? (Будаев снова моргнул.) Я весь внимание.

– Ду… Ду…

– Ду, – повторил Павел

– Х… Х…

– Дух? (Брови Будаева дернулись.) Тогда я не понял.

– За… За… (Павел повторял за ним слоги.) Па… Х…

– Запах и дух… Что же это может быть?

Но Будаев устал и попросту закрыл глаза. Жена тронула Павла за рукав и отвела его в сторону, у выхода заговорила шепотом:

– Сами видите, все очень плохо. Но я поняла, как с ним разговаривать, не волнуйтесь, выясню теперь, что он имел в виду.

– Спасибо. До свидания. – Павел поцеловал ей руку и убежал.

Ребята в полном составе ждали его в машине Феликса

Вениамин рассказал им о своем открытии, и первый Феликс, одобрительно выпятив нижнюю губу, покивал несколько раз, показав большой палец. Да, против лома нет приема, а деревенский житель привез именно лом, сломавший наработанный сценарий. Теперь надо заново выстроить – как все происходило, и подтянуть к новому сценарию улики, если они впишутся, что не факт. Увидев автомобиль Павла, они синхронно выскочили из машины и побежали навстречу.

– Что случилось? – замедлил шаг Павел. – Почему у вас лица такие перекошенные? Убийцу нашли?

– Идем в кабинет, узнаешь, – продлил загадку Феликс.

Пришли в кабинет, расселись и загадочно молчали.

– Кто начнет? – спросил Павел

– Наверно, я, – поднял руку Вениамин. – Вчера я зашел к Миле Сергеевне проверить, не побывал ли там кто, а мой заместитель не увидел. Извините, Павел Игоревич, мы неправильно выстраивали ход преступления вокруг доцента.

– Почему? Что тебя заставило думать иначе?

– Окно. Орлик в окно не пролез бы, само собой, и не вылез. Ну, представьте, Орлик лезет в окошко Милы Сергеевны. Он же толстый, круглый, как шар. А дом старый, саманный, обложенный кирпичом, окошки остались маленькие. Я специально измерил все окна в доме, вот их параметры, хотя убийца оставил всего одно окно открытым. – Он положил перед Тереховым на стол раскрытый блокнот. – Орлик в два раза больше проемов, даже я если и пролезу, то с трудом.

Павел просмотрел записи, мысленно представил размер оконного проема на столешнице – так легче воспринимается… Вениамин тысячу раз прав, они ошиблись, точнее, он в первую очередь ошибся, как главный мозг команды, потом уж остальные. Бесспорно, открытым окно оставил кто-то другой… Павел потер скулу, покосившись на парня, надо же какой мозговитый, а главное, наблюдательный, просто зоркий следопыт, его нельзя не похвалить:

– Ну, ты и молодец. Значит, хочешь сказать…

– Мне кажется, – подхватил Вениамин, – кто-то выстроил улики так, чтобы убийство и покушение на Будаева повисли на убитом доценте. Орлик, конечно, сволочь последняя, но убивал Милу Сергеевну не он, покушался на жизнь Будаева тоже не он, наконец, искал что-то в деревенском доме тоже не он.

– Все верно, Паша, – вступил в диалог Феликс. – У нас ведь были сомнения в некоторых моментах, мы их отбросили, но одно окошко расставило все акценты. Сейчас нужно заново просчитать…

– Попробовать просчитать, – подправил Павел.

– Ну, да, – согласился Феликс. – И что получается? Не сам Орлик отправился на тот свет, его туда успешно проводили, мы же сразу пришли к выводу, что собирался он жить лет триста. А как теперь сложить фотографии из сейфа и списки из подоконника? Почему они в разных местах?

Усмехнувшись, Павел ответил на этот простой вопрос:

– Убийца знал про тайник, но не знал про сейф, поэтому списки положил в тайник. И пузырьки в общую картину смерти Орлика не вписывались, потому что вторую корочку с пузырьками, о которой говорила Алина, убийца взял задолго до смерти Орлика, когда готовился поехать к Миле Сергеевне. Он допускал ее убийство, если та не отдаст списки.

– Кстати, последний лист из списка Богданы… – напомнил Феликс. – Его ведь не оказалось у Орлика.

– Потому что преступник его забрал, там и его имя.

Молчавший все это время Женя тоже подал голос:

– Здорово продумано, выверено…

– Вот тут я с тобой не соглашусь, – не поддержал его Терехов. – У меня ощущение, что преступник импровизировал, то есть спонтанно все делал. Это определяется по тому, как он на ходу подправлял сценарий. Скидывая с себя уже совершенное преступление и перенаправляя его на другого фигуранта, он вынужденно шел на новое. Значит, где-то обязательно допускал ошибки, их просто нужно обнаружить, тогда они укажут нам на убийцу.

М-да… А счастье было рядом, поманило и незамедлительно дало пинка. Теперь вместо марша победителей предстоит грести дальше, а света в конце тоннеля пока не видно. Собственно, унынию поддались трое, один Павел нисколько не расстроился, понаблюдал за ними и внес оптимистичную ноту:

– Чего носы повесили? Я вам говорил, что в нашей успешной работе еще есть белые пятна, а их не должно быть. Вениамину благодарность, что сейчас он вскрыл нашу ошибочную позицию. И очень точно заметил: все улики сдвинуты на Орлика, которого нет в живых. Это сделал преступник. Так что все не так плохо.

– Да, пацаны, не стоит нам киснуть, – поддержал его Феликс. – Давай, Павел Игоревич, говори, чем займемся?

– Предлагаю сделать паузу, все равно в мозгах будет крутиться вся эта история, глядишь, и мысль нужная прилетит. А займемся мы пока рутиной. У нас теперь есть все данные девушек, я отменил поездки оперативников по городам. Вениамин с Женей еду к Левченко, кинут ему данные, возможно, эти сведения будут иметь значение. Работаем.

Ну, вот, ребята ушли, остался только Феликс, можно и голову пеплом посыпать, Павел взмахнул руками, проговорив с досадой:

– Как же я прошляпил такой факт – комплекцию Орлика? Даже отдельно ни живот, ни задница доцента не пролезли бы в это чертовое оконце! И плечи не пролезли бы, одна голова…

– Брось, со всеми бывает, – отмахнулся Феликс. – И я не сообразил, а у меня опыт больше твоего, я все же сыщик, в простонародье легавый, обязан находить все, что спрятано. Зато допрос свидетелей строить никто не умеет так, как умеешь делать ты. У нас в уме четыре человека и у всех есть мотив…

– Нет, не мотив, предпосылка к мотиву, – внес уточнение Павел. – С мотивом мы не определились, мне кажется, он… скрытый, что ли…

– Понял, не на виду. Но у Богданы вполне определенный мотив, я тебе напомню дословно, кстати, в протоколе записано: «Однажды она закатила мне скандал, когда я выгоняла ее, так я узнала, что списки у Нютки».

Эту фразу Павел выпустил, поэтому сейчас анализировал ее, высчитывая, насколько точно она вскрывает то, что Богдана хотела бы скрыть.

– Согласен, она не