благодарности. Скверный характер… да фиг с ним, у нас у всех характеры. Он рассчитывал встретиться с ней еще, правда, перед прощанием задал очередной вопрос, надо сказать, нескромный:

– А Маслов? Что вас связывает с ним.

О, Богдана… умеет удивлять, открывая все новые стороны своей натуры. Она подалась к столу и доверительно, в некоторой степени вкрадчиво, промурлыкала на очаровательной улыбке:

– Вы все прекрасно знаете, зачем же спрашивать?

Он тоже подался к ней корпусом и воспользовался ее же доверительной интонацией:

– А меня интересует то, что знаете о нем лично вы.

– Я подумаю над вашим вопросом.

– Стало быть, мы договорились о новой встрече. Буду рад.

– Пока я не могу вам сказать, что тоже рада… Не могу сказать, что я рада встречаться с вами.

Феликс понял: пора завершать бесплатный цирк, принес бумаги, положил их перед Богданой, сверху ручку и сухо сказал:

– Прочтите и подпишите…

– Да не буду я ничего подписывать!

И небрежным жестом отшвырнула от себя листы с каракулями, хорошо хоть не попадали на пол, а то пришлось бы ползать вокруг этой… В подобных случаях на свидетеля грубо наезжают, тем самым ставят на место, Павел не стал и этого делать! Он всего лишь пожурил невоспитанную леди:

– Богдана… При такой царской красоте ваше поведение, ну, совсем не айс. Нам ведь нужно отчитаться, войдите в положение.

– Статья 51 Конституции РФ. Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга, близких родственников…

– Маслов вам не супруг и не близкий родственник. Статья 5, пункт 4, так и называется «Близкие родственники» в Уголовно-процессуальном Кодексе.

– А все, что говорилось на следствии, может быть использовано против меня в суде. Не подпишу! – завершила она спор. – Я могу быть свободна?

– Конечно. – После, когда она взялась за дверную ручку, на совершенно серьезной ноте Павел добавил: – Спасибо вам, Богдана, вы очень нам помогли.

Казалось, допрос окончен, сейчас она уйдет и можно вздохнуть с облегчением. Но неожиданно Богдана бросила через плечо, не оборачиваясь:

– Убил Нютку тот, у кого находится последний лист из моего списка. Хотя лично я на месте убийцы, уничтожила бы этот лист, но… хм… пути Господни неисповедимы. Ищите главные источники зла.

– А почему бы вам не назвать имена? – робко спросил Феликс.

– Потому что для обвинения нужны доказательства, – ответила она. – Не мои показания, а ваши доказательства. Слышите? Ваши!

И ушла. Вот такая фифа! Как только за ней захлопнулась дверь, и послышался удаляющийся стук каблуков, Павел со стоном упал лбом на столешницу. Приподнял голову и еще раз ударился лбом о столешницу, конечно, не сильно, потом еще разок.

– Пашка, ну ты и дал! – произнес Феликс, протягивая ему листы. – Я восхищался тобой, честно. Клянусь, на твоем месте я бы ее удавил. Оживил, а потом еще раз удавил.

– Зачем? – хихикнул Павел, убирая исписанные листы в папку. – Она еще пригодится нам. Наша Богдана Ижевская не проста, да и не хочет она казаться простушкой. И знает гораздо больше, чем выдала нам сегодня. И Марину знает, я это сразу понял. Экземпляр Богдана, конечно… редкий.

– Знаешь, Паша, а я Маслова понимаю, перед ней устоять невозможно. Она же его пасла и выпасла, он без боя сдался.

– Но, но, но! – погрозил ему пальцем Павел. – У тебя Настя.

– А я не о себе, я о Маслове. Слушай, когда Богдана говорит, сразу кино вспоминается, сказка, там полуженщина-полуптица гипнотизировала: «Спите… спите… спите…» Очень похоже на Богдану. Спать мне не хотелось, но парализация наступала. По-моему, Маслов ее жертва.

– Поживем – увидим, что она замыслила, а также кто из них жертва. Уф, надо взять паузу, у меня после Богданы голова не варит. Пойду пройдусь, переварить хочу нашу диву, а ты… Да, чуть не забыл, а как Настенька?

– Плачет. Завалила экзамены в институт.

– Жалко. Тогда я тебя отпускаю на сегодня, поезжай домой, утешай. Как-нибудь соберемся, посидим, развлечем твою Настю.

– И-эх-хо-хо! – воскликнул Феликс, подпрыгнув и выбросив кулак вверх. – Спасибо, Пашка!

Хорошо, потолки высокие, а то пробил бы кулаком.

Вениамин загрузил в багажник продукты

Отдельную сумку из клеенчатой ткани поставил на заднее сиденье, проверил, крепко ли она стоит, и захлопнул дверцу. Он торопился, хотелось до сумерек вернуться в город. Мама и младшая сестра вышли проводить, им показалось, мало нагрузили Венечку, помрет бедненький с голоду, принесли в пластиковом контейнере еще и свежие пирожки.

– Ну, куда, куда?.. – запротестовал он.

– Не на плечах нести, – строго сказала мама. Пирожки поставила на переднее пассажирское сиденье. – Будешь ехать, заодно перекусишь.

– Ладно, – махнул он рукой.

Попрощались, между прочим, третий раз, Вениамин включил музыку и, наконец-то, выехал. Дорога неплохая, в этой деревне заботятся об удобствах, но ехал по деревне медленно, иногда пацаны малолетние выскакивают прямо под колеса, не хватало задавить. Ехал и по сторонам смотрел, а когда проезжал мимо дома Милы Сергеевны, уменьшил скорость. Жалко пожилую женщину, хорошая была, добрая и ласковая. На место участкового заступил соседский паренек, не то чтобы друг, но общались немного – музыка, книжки он читал – его семья из города в деревню переехала, он продвинутый. Парень и присматривает за домом, особенно по вечерам, наведывается и перед сном, конечно, тайком. Все-таки Вениамин заглушил мотор и пешком вернулся к теткиному дому, вошел во двор…

А здесь заросли… чуть не в рост человека. Мила Сергеевна содержала двор и два огорода в идеальном в порядке, любила она поработать на свежем воздухе. Вениамин решил проконтролировать, вдруг неопытный сосед что-то пропустил, а тут побывал человек. Дверь опечатана – хорошо, стал осматривать окна и вдруг его, как ударило! Он достал смартфон, позвонил:

– Мам, пришли Юльку, пусть принесет мне рулетку. Хочу кое-что измерить… А, да, я во дворе Гришак.

Через пять минут прибежала сестричка с рулеткой, он попросил ее подождать, а сам начал замерять окна. Блокнот с ручкой возил всегда с собой, он же на несколько деревень один, иной раз протоколы приходилось писать, показания снимать, смартфон для этого дела не подходит. В блокнот Веня записывал параметры всех окон, чтобы не возникло никаких сомнений. Сделав дело, он отдал рулетку сестре, та убежала, а Вениамин сел в машину и погнал в город. Сегодня не станет он беспокоить Терехова, разумней сначала самому все обдумать и взвесить.

Район дач он успешно миновал и въехал в город, здесь тоже одно дело минут на пять. Уже подъезжал к трущобам, вдруг сначала на капот, потом под колеса упал человек! Вениамин вдавил педаль тормоза в пол, машина резко стала, пружиня. Он вылетел из салона, чертыхаясь, и (тоже олух приличный) оставил дверцу распахнутой. На брусчатке лежало компактное тело в рубашке, джинсах и кепке, кажется, подросток угодил под колеса, точно не разобрал, ведь стемнело, фактически ночь наступила. Веня присел на корточки, тронул тело:

– Эй, ты как, пацан? Живой?

– А-а-а… а-а-а… – застонало тело женским умирающим голосом.

– Слава богу, живая. Сейчас в больницу тебя доставим…

Вениамин подхватил на руки тело и понес к дверце.

– В больницу? – заговорило тело паническим голосом. – Не надо! Я в порядке… Ушиблась только… Пусти, пусти!

Он поставил ее на ноги и цапнул за запястье, не давая убежать:

– Стоять! Стоять, я сказал!

В следующий миг Вениамин услышал, что кто-то возится в салоне.