он еще не определил. Сзади подошла Богдана, она не хотела называться Катей, новое имя более везучее, взяла его под руку:

– Поехали? Мне еще знакомиться с твоими детьми, я их боюсь. Ты обязан меня подготовить морально.

Он чмокнул ее в щеку и рассмеялся:

– Вот во что не поверю, будто ты кого-то боишься. Едем.

В то же время Полина, сбросив обувь, устроилась в самолете на диване, поджав под себя ноги. Ашраф ибн-Ахмад, обняв ее за плечи, поинтересовался:

– Ну, что? Освободилась?

– Да. Я отдала долги и попрощалась с прошлым. Мне хорошо.

Самолет тронулся с места, выезжая на взлетную полосу.

Теперь, она часто слышала стальные слова:

– Руки! (Надевали наручники.) Лицом к стене!.. Пошла вперед!

Оксану привели в допросную, там за столом сидел Терехов и что-то писал. Оксана села напротив, смотрела на него исподлобья, этот человек искалечил ее жизнь. В памяти всплыл Арсений, которого она любила, их дети… Ей передали письмо, она думала, от мужа, ведь в их совместной жизни много было прекрасных моментов. В конверте лежал всего один лист:

«Ты украла у меня лучшие годы, мужа, который мог у меня быть, детей, мечту, работу, счастье. Теперь я у тебя забираю мужа, твой дом, твоих детей, твою работу. Не переживай, я буду любить их и, наконец, приобрету главное, что ты отняла у меня – счастье. Катя».

Злое письмо. Жестокое.

Терехов перестал писать, поднял на нее глаза и:

– Ну, что, Оксана Дмитриевна, помните, во время первой нашей встречи, мы не успели поспорить о гуманизме? Может, сейчас поговорим на эту тему?

Оксана отвернула лицо в сторону…