Псих, смекнув, к чему все движется и понимая, что против троих он точно не выстоит, попытался было спастись бегством, но тут неприятный козырь выложил Орел. Как оказалось, птице-демон движется в воздухе много быстрее обезьяна, поэтому он просто и элементарно блокировал все попытки Психа вырваться — а там уже и братья подоспели!

Втроем они управились довольно быстро, и вскоре поверженную и связанную «легенду планеты Земля» ликующие низкоуровневые демоны уже тащили в зиндан деревни Дорогино.

«Вечер перестает быть томным» — подумал Псих.

Глава сто девятнадцатая

Дер. Дорогино

(в которой эта долгая история наконец-то заканчивается)

дер. Дорогино

Уфимский сектор,

Башкирская локация

54°47′ с. ш. 56°15′ в. д.

Однако до зиндана Психа не донесли. Его занесли в какой-то дом, небрежно бросили на пол, после чего конвоиры-носильщики, не сказав ни слова, вышли.

Обезьян перекатился на спину и оглядел помещение. В другом углу комнаты молча стоял Черный Лев.

— О, а вот и покойничек с доставкой, — радостным голосом заорал Псих. — Сам пришел, чтобы его за сердце дернули, кидала ты старая.

— Это не я сюда пришел, — негромко сказал старый демон. — Это тебя сюда принесли. Но — да, по моей просьбе. И — да, чтобы решить вопрос с удавкой.

— Нет, ты правда стал туповат, — цыкнул зубом Псих. — Ты правда думаешь, что если ваш носатый накрутил на меня столько магических пут, что вы даже рискнули доверить тащить меня обычным демонам, я не смогу запустить собственноручно наложенное заклинание? Ты реально так плохо обо мне думаешь, Барсик?

— Да нет, — печально улыбнулся бывший Барсик. — Я не думаю о тебе так плохо, Хан. Я поэтому и велел принести тебя сюда, чтобы решить все сразу. Да, по сути дела мы тебя кинули, тут я даже отнекиваться не буду. Но при этом формально я свою клятву не нарушил, через наши с Выхухолью земли вас провели, причем с максимальным комфортом. Мое сердце ты можешь вырвать в любой момент. Решай сам — заслуживает ли мой поступок этого или нет. Только решай здесь и сейчас. Хуже нет — жить со смертным приговором, который может быть приведен в исполнение в любую секунду.

— Ты все-таки дурак, Барсик, — сказал Псих, но уже не развязно-крикливо, как раньше, а серьезно. — Не только ты — все живые существа в нашей Вселенной живут так.

— Но не все могут поговорить с тем, кто порвет нитку, — улыбнулся старик, и добавил жестко. — Решай, Хан.

— Прежде чем я решу, — столь же серьезно ответил обезьян, — объясни мне одну вещь. Безусловно, с годами демоны меняются, но есть основа, суть разумного существа, которая всегда остается неизменной. От нее невозможно избавиться, как невозможно стать другим человеком. И тот Барсик, которого я знал много лет назад, никогда бы меня так не кинул. То, что ты приволок меня сюда и, по сути, требуешь тебя убить, доказывает, что твоя прежняя суть осталась той же. Объясни — зачем ты меня кинул?

Черный Лев махнул рукой, достал трубку и неторопливо ее раскурил.

— Это долгий разговор, Хан. Если очень коротко — я не могу вас пропустить. Это абсолютно исключено. Для меня это означает конец всего. Я не могу тебе ничего рассказать про условия договора с теми, кто сделал нам этот заказ, но, если бы вы прорвались в Уфу, для меня это было бы хуже смерти.

— А что у нас хуже смерти? — спросил Псих, чтобы поддержать разговор.

— Позор и потеря чести, разумеется, — серьезно ответил Черный Лев. — Так что, если ты все-таки дернешь за нитку, меня это совсем не обрадует, но это будет не самый худший вариант.

— Ты сам вписался в эту блудню, — жестко сказал Псих. — Никто тебя не заставлял соглашаться на такие условия.

Черный Лев криво улыбнулся и ответил:

— Я стар, Псих. Ты же знаешь — я даже старше тебя, а таких на Земле совсем немного. Но разница у нас небольшая, поэтому ты меня поймешь, как никто. Я устал, Псих. Хотя этого ты уже не поймешь, в тебе оказалось гораздо больше той закваски, которая бурлит внутри и гонит вперед лучше любых шпор.

— А ты точно был львом, а не конем? — подначил его Псих, но старик продолжал, не обращая внимания на реплику.

— Когда внутри заканчивается закваска, Псих, все начинает сыпаться. Все, что ты сделал, все, что выстроил. А у тебя уже не хватает ни времени, ни сил, чтобы заделать все образующиеся дыры и замазать все возникающие щели. Таким образом Мироздание доходчиво объясняет тебе, что пора на покой. Мне все труднее держать своих людей в ежовых рукавицах, и я понимаю, что скоро кто-то из молодых и дерзких наберется смелости и кинется на меня. Это висит в воздухе и у меня достаточно чуйки, чтобы это понимать. А тут такие серьезные люди, с таким заманчивым предложением, позволяющим не просто уйти на покой, но и сделать это в блеске славы…

Повисла пауза и старый демон жестко сказал:

— Решай, Хан. Время разговоров вышло.

Псих немного полежал, глядя в потолок, сморщил нос и сказал:

— Да и хрен с тобой. Живи, старый пердун.

Черный Лев помолчал, а потом сказал:

— Спасибо. Объяснишь?

Псих поморщился.

— Да все ты понимаешь. Я всю жизнь работал на репутацию, и все знают — слово Психа нерушимо. И хотя ты, поганец, меня откровенно кинул, формально у тебя есть определенные оправдания. И я не хочу, чтобы потом какой-нибудь крючкотвор сказал, что я нарушил слово. Обидно будет перед смертью развалить то, что строил всю жизнь. Так что хрен с тобой. Ты нас через свои земли пропустил, я снимаю нитку. Приготовься.

Черный Лев вдруг изменился в лице, схватился за сердце и рухнул на колени. Потом медленно убрал руку и встал.

— Извини, — хихикнул Псих. — Не смог отказать себе в удовольствии пошалить и несильно дернул. Все, все, не псы, я уже снял заклинание, тебе больше ничего не угрожает. Зови своих нукеров, Барсик, пусть несут меня в зиндан.

Но Черный Лев стоял молча и явно что-то напряженно обдумывал. Потом подошел и развеял магические путы, спеленавшие Психа.

— Уходи, — медленно сказал старый демон. — Я разрешил порталы в этой