Короткая остановка, пара глубоких вдохов — и снова перебежка на цыпочках. Я вжался в стену перед подворотней, где скрылся преследуемый. Осторожно заглянул за угол.

Там увидел уже две фигуры. Моему незнакомцу навстречу кто-то шагнул из темноты, держа в руках сверток.

— Принес? — спросил первый, и по голосу я сразу его узнал.

Твою мать! Это был все-таки Светлицкий!

— Здесь все материалы, — хрипло заверил второй, его я не разглядел, слишком темно и вдали от уличных фонарей.

И голос незнакомый. Одет в темную ветровку или штормовку, капюшон на голову накинут, скрывая лицо.

Светлицкий протянул руку за свертком, мужик в штормовке отдал ему его и пробурчал:

— Бывай.

— Так и не скажешь, от кого подарочек? — спросил писатель.

— Сам все увидишь. Когда откроешь…

Светлицкий молча повернулся к визитеру спиной, чтобы уйти. Тот тоже пошел прочь было, но вдруг выхватил из кармана нечто, молниеносно развернулся и кинулся на писателя сзади. Я успел увидеть только, как блеснула холодом сталь в отсветах удивленной луны.

— Берегись!!! — крикнул я и выскочил из укрытия.

Услышав окрик, Светлицкий среагировал мгновенно — рывком обернулся, закрываясь от удара ножа.

Вжих! — клинок просвистел в воздухе и, описав короткую дугу, намеревался пронзить грудь писателя.

Бывший милиционер умело блокировал удар, но вот его рука попала под лезвие. Нож полоснул по рукаву, с легкостью рассек трикотаж и окрасился в красный цвет.

Нападавший не ожидал такого расклада и не был готов к появлению кого-то третьего. Еще и жертва вдруг стала давать отпор, пытаясь нанести здоровой рукой удар кулаком.

Несостоявшийся убийца мигом смекнул, что пахнет жареным. Развернулся и побежал. Во мне, как у охотничьего пса, сработал инстинкт преследования.

— Стоять, милиция! — гаркнул я и ринулся в погоню.

Пулей пронесся мимо ошарашенного Светлицкого. Тот стоял, прижимая раненую руку к груди, и таращился на меня округлившимися глазами, явно узнал.

Убегавший выскочил из проулка в какой-то проходной двор, перепрыгнул через газонный заборчик-трубу и несся теперь в темнеющий массив придворовых гаражей, намереваясь затеряться среди кирпично-бетонных построек.

Я прибавил скорости, чуть не споткнулся о трубу, которую в темноте было почти не видно, потом чуть не зарылся в детскую песочницу, ее тоже не сразу разглядел. Пришлось чуть сбавить скорость и больше смотреть под ноги, а вот убегавший явно знал местность и мог лететь почти наощупь.

— Твою мать! — вырвалось у меня, когда я, пригибаясь, пронесся под бельевыми веревками, отдирая от морды какие-то тряпки.

В это время беглец успел-таки скрыться в гаражах. Одну из тряпок, а это оказалась майка, я утащил с собой. На просвет заколулка видел (луна уже сияла вовсю), что убийца не проскочил гаражи, а притаился где-то среди них.

Я намотал тряпку на левое предплечье, сделав подобие наручей — элемента доспеха, прикрывающего руку.

Вошел в темноту гаражного массива. Пахнуло мазутом, махоркой и прелой листвой.

Я остановился и прислушался. Беглец мог притаиться за любым гаражом. Выскочить в любое время со спины, если я пойду вперед. Опасно это, нужен другой план.

— Черт! — громко воскликнул я и смачно плюнул на землю. — Ушел, гад! Вот сволочь!

После чего, громко шурша гравием под ногами, развернулся и пошел обратно…

Только вышел из гаражей, как сразу метнулся в обход. Пробрался через заросли засохшей крапивы, кучу мусора — и снова очутился среди построек. Притаился и стал ждать.

Не ошибся. Через некоторое время из-за кирпичного короба мягко выскочил мужик в капюшоне, он сделал несколько шагов прямо на меня, не замечая, что его ждут. Еще немного — и можно брать. Но стервец как-то меня заметил. Будто кот видит в темноте, что ли? Замер на долю секунды, оценив ситуацию, и в тот же миг бросился на меня с ножом.

Бах! — я выстрелил из-под полы.

Противник не видел, что я вооружен, его бдительность я усыпил тряпкой, намотанной на руку, он посчитал, что я намерен обороняться от ножа «портянкой» на предплечье.

Играть с ним в кошки-мышки я не собирался. Нельзя такого кадра упустить, поэтому пальнул сразу на поражение.

Пуля прошила его ногу. Он завыл и рухнул на землю, инстинктивно отбросил далеко в сторону окровавленный нож, будто в последний миг захотел от него избавиться.

Бах! — второй выстрел я сделал в воздух. Так, на всякий пожарный. В случае чего, можно будет потом сказать, что первая пуля, как и полагается, ушла в небо, как предупреждение.

Хотя, в конкретно данном случае — на поражение я имел право стрелять, потому что подозреваемый только что на моих глазах совершил особо тяжкое преступление — покушение на убийство, потом пытался скрыться и напал на меня с ножом. Отвлекаться на предупредительные выстрелы тут неуместно, но кто его знает, как потом все повернуться может. Наученный уже. Потом доказывай, что ты не ёжик, и он действительно хотел тебя порезать, а не просто попугать ножичком. Или вообще скажет, что сдаваться шел и нож мне нес. Хуже, когда адвокаты подключаются и учат подозреваемых «правильные» показания давать. Но сейчас другое время. Хорошее время… Адвокаты только на стадии судебного производства начинают работать, хотя по расстрельным статьям и на стадии предварительного расследования их привлекают, ну, или, если жулик малолетка и в тяжах подозревается, но этот-то явно на подростка не тянет.

Я подошел к корчащемуся телу и сдернул с его лица капюшон.

— А-а! — выл противник. — Ссука-а!

Лицо незнакомое, с щетиной и морщинами не по возрасту. Будто следы от прошлых злодеяний и пороков, они изрезали землистую кожу не такого уж и старого, если приглядеться, человека. Лет сорок, не больше.

— На живот! — скомандовал я.

Тот, притянув ногу к поясу, всё корчился. Из голени сочилась струйка крови.

— Ну! — я ткнул его ногой в бок.

Но задержанный не реагировал. Катался, изображая подстреленную лань, очевидно, рассчитывая в удобный момент выбить у меня пистолет. Но со мной такой номер не пройдет. Его жалобные вопли на меня не действовали. Хорошим пинком я помог ему принять положение на животе и для верности наступил на бедро раненной ноги. Тот вскрикнул уже неподдельно.

— Не двигайся, сука, больнее будет! — я убрал пистолет в кобуру и ловко завернул ему руки за спину. Сел ему на поясницу, подбив заломленные руки коленями.

Щелк! Наручники сковали его запястья. Теперь никуда не денется. Не поднимая его с земли, я пошарил по карманам.