Глава 31

ФЕНИКС

Через несколько часов, когда я просыпаюсь во второй раз, пульсация в голове уже прошла, но сменилась болью в пустом желудке. Я двигаюсь, и чувствую прохладный шелк простыней, скользящих по моему телу.

Вдыхаю, мои ноздри наполняются ароматом кожи. Должно быть, профессор Сегал перенес меня в подвал.

Догадка подтверждается, когда я разлепляю глаз и вижу тяжелые шторы, кровать с балдахином. Красные лучи струятся внутрь, разрисовывая простыни вертикальными узорами, но вокруг ни души.

— Ох, ну почему я всегда просыпаюсь здесь одна? — бормочу себе под нос и опираюсь на руки, чтобы сесть, прислонившись к мягкой кожаной спинке кровати.

Я решила, что его дом отражает его личность. Верхний этаж идеален, безупречен и отполирован, но под поверхностью скрывается тьма, декаданс и разврат.

— Профессор? — негромко зову его.

Ответа нет.

Он, вероятно, наверху, ведет один из своих тайных телефонных разговоров, которые резко прерывает, как только я вхожу.

Профессор — полная противоположность папе. Папа кричал, чтобы я убиралась к чертям, и добавлял несколько унижающих достоинство оскорблений, просто желая напомнить, что я никчемный паразит.

Качаю головой.

— Зачем я их вообще сравниваю?

Отодвинув тяжелую занавеску, я развожу ноги в стороны и соскальзываю с матраса. На прикроватной тумбочке стоит поднос с бутылкой питьевого йогурта и запиской «ВЫПЕЙ МЕНЯ».

Это очень в стиле «Алисы в Стране Чудес», но тогда я не могу не задаться вопросом, какого персонажа представляет он.

Допив, иду к двери.

Профессор Сегал спускается по лестнице без рубашки и в кожаных штанах.

— Куда-то собралась?

Невольно мой взгляд скользит по его босым ногам. Пальцы у него почти в два раза длиннее моих, видны косточки, которые тянутся к лодыжкам. Они заканчиваются короткими чистыми, ухоженными ногтями.

Когда я встречаюсь с ним взглядом, он наклоняет голову, приподняв бровь. Я уже знаю, о чем он промолчал.

— Это не фут-фетиш, — выпаливаю я.

— Конечно, нет, — отвечает он совершенно неубедительно, и сокращает дистанцию между нами.

Запах сандалового дерева едва уловим, но я все еще покачиваюсь на ногах, потрясенная. Воздух между нами сгущается, пока не становится слышно его треск от ощутимого напряжения.

Он берет меня за лицо и проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе. Покалывание проносится по груди, вниз по соскам и пробуждает голод. В предвкушении пульс стучит между ног.

— Как твоя голова? — спрашивает он нейтральным голосом.

— Все в порядке. — теряюсь в его голубых глазах, которые в тусклом свете напоминают цвет индиго. Удивляюсь тому, как он может говорить так спокойно, когда внутри меня все бурлит.

— Хочешь есть? — глубокий голос пробирается прямо в сердце.

— Только Вас, — слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю остановиться.

Глаза профессора Сегала темнеют, а уголки губ сжимаются. Не могу сказать наверняка, нарушила ли я БДСМ-этикет, потому что остальная часть его лица остается бесстрастной.

— Продолжай.

Горло сжимается, и я прикусываю нижнюю губу.

— Я хочу, чтобы мы занялись сексом.

Его черты лица не дрогнули.

— Встань на колени и проползи до центра комнаты.

Безразличие в его тоне пускает приятное напряжение по позвоночнику, которое оседает внизу живота. Делаю паузу в два удара сердца, прежде чем опуститься на пол. Эрекция профессора Сегала выпирает сквозь кожаные штаны, заставляя пульсировать мой клитор еще сильнее.

Глубоко вздохнув, кладу ладони на пол и проползаю обратно через дверь подвала.

Это должно быть унизительно, передвигаться на четвереньках, как будто я его домашнее животное, но в следовании его приказам есть свобода, которая не только дает мне чувство безопасности и принятия, которого я никогда раньше не чувствовала, но и вызывает у меня головокружение от желания.

Тепло разливается внутри, когда я тру бедрами друг о друга, передвигаясь.

— Остановись.

Я сажусь на пятки и смотрю, как он стоит в дверях, словно король демонов, наблюдающий за своим двором. Тусклый свет заливает его кожу красной дымкой и подчеркивает темные татуировки.

Предвкушение пробегает по коже, и именно в этот момент я понимаю, что слишком одета.

— Мне снять майку?

Уголок его рта приподнимается в подобии улыбки.

— Оставь.

Ощущение такое, будто он только что он вспомнил анекдот, но не хочет делиться. Прежде чем я набираюсь смелости спросить, он пересекает комнату, обходит меня и останавливается у огромного круглого орудия пыток у стены.

Оно сделано из двух полукругов, обтянутых кожей, и соединенных в цельный круг. Шесть крюков, прикрепленных к металлическим пластинам, имеют углубления по краям, но это не самое зловещее.

На полу, где должна стоять сабмиссив, симметрично расставлены подставки для ног. И три комплекта кожаных ремешков, чтобы закрепить их на лодыжках, коленях и бедрах.

В области груди находится огромный пояс, и выглядит так, как будто он обхватывает грудную клетку. Затем руки разводятся в стороны и привязываются еще большим количеством кожаных ремней.

Мой желудок сжимается в узел. Он бы не…

— Сэр? — слово выходит хриплым, поэтому мне приходится прочистить горло. — Что это такое?

Он толкает и вытаскивает массивную подставку, похожую на рычаг.

— Бондажированное колесо.

Я сглатываю.

— Это безопасно?

Он оборачивается и дарит мне свою первую искреннюю улыбку.

— Я забочусь о том, что принадлежит мне, — мягко говорит он. — Тебе не будет причинен непреднамеренный вред.

— Это означает, что намеренный вред все же в плане? — я почти визжу.

Он фыркает.

— Подойди сюда.

Я подползаю к нему на дрожащих руках и ногах. Мое сердце бьется так сильно, что вся верхняя часть тела дрожит, а ладони скользят от пота.

Когда я подползаю, он кладет теплую руку мне на макушку, снимая напряжение с моих плеч.

— Ты помнишь стоп-слова?

— Да, — шепчу я.

— Проговори.

Я облизываю пересохшие губы.

— «Желтый», когда нужно притормозить. «Красный», когда нужно остановиться.

Профессор Сегал проводит пальцами по моим волосам и нежно дергает меня, так что голова запрокидывается. На этот раз, когда я встречаюсь с ним глазами, они совершенно темные.

— Ты воспользуешься ими при первых же признаках дискомфорта, поняла?

Сердце замирает. Он говорит это, потому что все еще думает, что у меня похмелье, или потому, что это колесо особенно ужасно?

— Я это сделаю.

Он кивает.

— Встань.

Возбуждение пульсирует в груди, а соски напрягаются. Кажется, сейчас узнаем.

Профессор берет меня за руку, подводит к основанию колеса и помогает встать на подножки. Несколько наборов металлических пряжек звенят, когда я прислоняюсь к устройству, и обивка холодит мою лихорадочно-горячую кожу.

Несмотря на то, что