Шрифт:
Закладка:
Глава 30
МАРИУС
Я не могу признаться Феникс в том, что в свои двадцать восемь лет все еще нахожусь под контролем отца, и это раздражает.
Однако я намерен изменить положение дел до того, как мне исполнится двадцать девять.
Она, наверное, не в настроении много есть, но тем не менее готовлю завтрак. Сегодня это фруктовый салат из разных видов дыни для повышения уровня гидрации в организме и тосты с медом и бананом, о которых она не раз с восторгом вспоминала.
Когда я возвращаюсь, Феникс уже уснула. Солнечный свет струится по кремовой коже, подчеркивая мягкий изгиб ее плеча.
Она выглядит чище ангела с этими каштановыми волосами, рассыпавшимися по подушкам. Как, черт возьми, можно было обращаться так жестоко с кем-то настолько милым? Ее отец обязан был хотя бы дать знать о своем благополучии.
Провожу пальцами по шелковистой коже ее руки и не верю, что заполучил девушку, сочетающую в себе декаданс4, и невинность.
Вчерашняя вспышка говорит мне, что ее привязанность не ограничивается нашими финансовыми договоренностями. Что прискорбно, так как я намерен покинуть Марина Виллэдж, как только профессор Экхарт поправится и будет готов вернуться к работе.
Оставив поднос у кровати, иду в кабинет внизу. Это комната с тремя стенами из высоких книжных полок и латунной люстрой. Прохожу мимо стола, сажусь на диван с видом на сад во внутреннем дворике и беру трубку телефона.
Квинн отвечает после первого гудка.
— Алло.
— Ты получила видео, которые я отправил?
— Он действительно хорош, — говорит она со смехом.
Я стону.
— И ты туда же.
— Что? Завидуешь, что не умеешь так же выпендриваться в джинсах-клёш?
— Ты нашла место, где их возьмут?
— Трое сказали, что заинтересованы, — говорит Квинн серьезнее. — «Джейбервок» — единственные, кто принимает залог наличными. Я подумала, что ты предпочел бы не оставлять следов.
— Отлично. Когда они смогут провести концерт?
— У них полная бронь на вечер каждой пятницы и субботы до Рождества, и я не думаю, что ты выберешь вечер в будний день, — она делает паузу.
— Сомневаюсь, что университет допустит массовое мероприятие вне стен кампуса с участием их студентов среди недели.
— Да, я так и подумала. Но у них есть место для дневного концерта в следующее воскресенье и через неделю.
— Хм… — я потираю подбородок. — А как насчет мест, где не принимают наличные?
— У некоторых есть свободные даты, но в ноябре… — слышу, как она съеживается от этого предложения.
Скриплю зубами и шумно втягиваю воздух. Неизвестно, что произойдет с матерью, если оставить ее в лапах этого мудака дольше, чем планировалось. Неизвестно, что он заставляет ее делать и с кем.
— Не обсуждается.
— Я тоже так подумала, — отвечает она со вздохом.
— Тогда утверждаем дневной концерт в ближайшее воскресенье, — говорю я. — Внеси залог за дату.
— Что, если объект не клюнет на удочку?
Я пощипываю переносицу. Если он этого не сделает, мы в заднице. Это значит, что мне придется лично похитить Бестлэссона, и сомневаюсь, что его будет так же легко умыкнуть, как пьяную Феникс.
— Нужно работать быстрее, — говорю я. — Пока с него не сошла эйфория от недавнего успеха.
— Хорошо, но есть еще один момент…
— Какой?
— Твой план последовать за людьми Криуса не проработан. Тебе не кажется, что они могут поджидать «хвост»?
— Есть другие предложения?
— Трекер.
Мои брови сходятся.
— Объясни.
— Я найду что-нибудь вроде медальона или серьги, куда можно вставить устройство слежения. Что-то, что он наденет на сцену или возьмет с собой в день похищения.
— Достойный план «Б», — потираю подбородок.
— Неужели, — говорит она возмущенно.
Невольно мои губы растягиваются в улыбке.
— Я согласен с твоей точкой зрения.
Она фыркает.
— Какой же ты…
— Профессор? — спрашивает Феникс из-за двери.
— Держи меня в курсе, — бормочу в трубку.
— Подожди…
Я вешаю трубку прежде, чем Квинн успевает договорить. Последнее, чего я хочу, это чтобы она отчитала меня за связь со студенткой. Это в лучшем случае неэтично, а в худшем — опасно.
— Входи.
Феникс заходит внутрь, все еще одетая во вчерашнюю майку и нижнее белье. На ней нет бюстгальтера, и солнечный свет, струящийся из окна, делает ткань почти прозрачной. Член оживает и наливается, когда мой взгляд скользит по нежным изгибам ее тела, задерживается на белых трусиках, обтягивающих гладкую киску, а затем спускается к стройным бедрам.
— Чувствуешь себя лучше? — встречаюсь с ее оленьими глазами.
— Спасибо за завтрак.
— Пожалуйста, — отвечаю ей, голос становится глубже. — А теперь повернись.
Она моргает.
Я делаю жест пальцем.
— Ну же.
Ее щеки заливает румянец.
— Проверяете мои синяки?
— Именно.
Она обнимает себя за талию руками и переступает с ноги на ногу, поворачиваясь, и останавливается, чтобы я успел увидеть почти зажившие округлости.
— Гель отлично помог, — говорю я. — Завтра утром ты будешь готова к новой порке.
Тихий вздох Феникс заставляет мой член дернуться.
— Иди сюда.
Она облизывает губы, и это движение пробуждает во мне что-то абсолютно дикое. Когда она поцеловала меня вчера, я хотел зализать ее до исступления. Но не в ситуации, когда она пьяна и не контролирует себя.
Я — не мой отец.
Я не из тех мужчин, которые воспользуются женщиной, находящейся в уязвимом положении. Именно по этой причине я сначала закрыл вопрос с ее неотложными финансовыми обязательствами, а потом дал возможность взять деньги и уйти, или остаться и стать моей.
Теперь я хочу ее рот.
Она пересекает комнату, и, как только оказывается в пределах досягаемости, я усаживаю ее к себе на колени.
— Ты усугубила наказание прошлой ночью, — обнимаю ее за талию и заставляю себя не двигаться, когда она ерзает на моем члене.
— Что я сделала? — ее голос звучит выше в притворной панике.
— Я говорил держаться подальше от этого мальчишки, но вдруг обнаружил тебя пьяной в его присутствии.
— Что? — вскрикивает она. — Я пошла только потому, что этого хотела Шарлотта, а напиток вообще Аксель принес…
Я нежно шлепаю ее по бедру.
— А твои пререкания прошлой ночью, когда я пытался вытащить тебя в безопасное место?
— Имеешь в виду, пытался похитить, — говорит она со смешком, который разрядом устремляется прямо к паху.
Она стонет, когда я крепко сжимаю ее бедро, заставляя прижаться к члену. Теперь моя очередь стонать. Я хочу трахнуть ее. Прямо сейчас. Но не сделаю этого, если у нее все еще похмелье.
— Как твоя голова? — шепчу ей на ухо.
— Лучше, — отвечает она. — Но все равно
