Шрифт:
Закладка:
Но может, еще не поздно? Раз Джаяли пишет — значит еще любит его. Возможно, стоит призвать ее сюда. Заложница из государевой семьи не помешает… Хотя о чем речь — конечно, ее не выпустят из столицы… Удивительно, что она ухитрилась отправить письмо и его не перехватили…
Тут Кирана охватили такие подозрения, что он едва не отбросил свиток подальше. Но в тот же миг его озарило. А может, это Аюр что-то хочет через нее передать? Предлагает переговоры?!
В душе Кирана вспыхнула безумная надежда. Он даже сам себе не хотел признаваться, как ему хочется вернуться в столицу. Как тошно в холодных лесах, где каждый дикарь жаждет его смерти, а единственная защита — безумец Учай, воображающий себя сыном какого-то божка…
Киран поспешно вытащил письмо и развернул свиток. Пробежал глазами несколько строк, и его брови сошлись к переносице, а тонкие губы сжались в тонкую линию…
«…невозможно передать всю глубину моего разочарования в тебе, о мой супруг! Сколько лет я была слепа, по доброте и чистоте души закрывая глаза на твои подлости! Вся моя жизнь была отдана тебе — ты же ответил черной неблагодарностью. Словно змей, ты вполз в нашу семью и в мое девичье сердце и отравил все, к чему прикоснулось твое жало… К счастью, небесный отец, господь Исварха, вернул брату Аюру все, что он по твоей милости едва не утратил. Благодарный народ объединился вокруг истинного государя, его враги сокрушены. Да будет царствование моего божественного брата овеяно славой, да продлится оно тысячу лет! Доброта Аюра безгранична. Он простил мои заблуждения и ни единым словом не упрекнул за многолетнюю слепоту…»
— Она полагает, что мне есть до этого дело? — прошипел Киран.
«Но как ты мог предать государя? Чего тебе не хватало? Ты и так был на вершине власти — а теперь обвиняешься в покушении на власть и похищении законного наследника престола. Ты лишен титулов, состояние твое отошло в казну, а за твою голову назначена щедрая награда…»
— Я все это и так знаю, — пробормотал Киран, быстро проглядывая изящные строки.
Неужели Джаяли пишет ему только ради того, чтобы излить на беглого мужа всю накопленную желчь? Нет, даже она не настолько глупа!
«Если государю будет угодно тебя казнить, мой долг — молиться за твое благое посмертие. Я даже прощу тебе измену с ничтожной распутницей Янди. Как ты только посмел годами держать эту девку в нашем доме?»
Пальцы Кирана впились в надушенный пергамент и смяли его.
— Ревнивая дура! — прошипел он, борясь с искушением разорвать бессмысленное послание в клочья.
В углу замигала, зачадила догорающая лучина. Бранясь про себя — он, повелитель Аратты, вынужден делать работу слуг! — Киран воткнул в светец новую щепку и вернулся к письму.
И уже следующая строка вознаградила его усилия:
«…однако я всего лишь слабая женщина. Властитель же наш Аюр стоит выше будничных чувств. Лишь благо державы заботит его. В недавней беседе со мной Аюр заметил, что любое преступление можно искупить, если выкуп будет соразмерен причиненному вреду. Обдумай хорошенько слова государя, супруг мой! Я осмелилась спросить его, какая участь ждет искупившего преступления. „Он должен затвориться в своем имении и никогда не посещать столицу“, — ответил солнцеликий. Только подумай, как это отрадно! Сейчас, когда с накхами заключен мир, путь в наши поместья снова стал безопасен…»
«Воистину радостная весть! — перевел дыхание Киран. — И что особенно приятно — ни жена, ни Аюр даже словом не помянули загадочную смерть государя Ардвана… Можно надеяться, что в этом меня не обвинят, если я смогу „искупить“… А вот примирение с накхами — это новость…»
Последней вестью из Накхарана, которую получил блюститель престола, было покушение на Ширама во владениях рода Зериг. Наверняка та попытка убийства была не последней. Ширама не любили в Накхаране, слишком многие саары были им недовольны. Даже если он ухитрился удержать власть — ему точно не до внешних завоеваний…
«Змеиные дети откусили, сколько смогли сожрать, и решили остановиться, — раздумывал Киран. — Но в таком случае у Аюра развязаны руки на юге, и весной он непременно обратит свой взор на запад…»
Киран быстро дочитал письмо:
«Посему призываю тебя, Киран, чем попусту скитаться по лесам, вернись в столицу! Принеси достойный выкуп за свое предательство и пади ниц перед государем Аюром! Ибо груз злодеяний тянет тебя прямо в ледяной ад, а раскаяние спасет душу и позволит ей очиститься в пламени Исвархи. Справедливый суд — не бесчестье для благородного ария. Солнечный государь Аюр не только справедлив, но и милостив…»
— Солнечный государь Аюр? — хмыкнул Киран, сворачивая свиток. — Или те, кто правит сейчас от имени мальчишки? Может быть, проклятый Светоч. Но вероятнее — если Аюр сейчас в столице, — проклятый Тулум…
Можно ли иметь с ним дело? Тулум — его враг. Однако, если это он дал совет Аюру и позволил Джаяли отправить этакое письмо, значит он готов к сделке…
Какой же выкуп Тулум счел бы «достойным»? Должно быть, нечто чрезвычайно важное… Сопоставимое с ценой жизни блюстителя престола…
Киран сел на лавку и погрузился в раздумья. Будущее представлялось ему путаницей едва заметных тропинок в темном лесу, полном чудовищ.
От затянутого пузырем окошка по стене, вспыхивая искрами в мигающем свете лучины, расползалась изморозь. Больной снова жалобно застонал в своем закутке.
Где-то далеко в лесу раздался еле слышный волчий вой.
Глава 6. Красная луна
Кирья с Мазайкой сидели в жарко натопленной избе. Друзья разговаривали и рукодельничали, подгоняя по росту зимнюю одежду: протыкали кожу острыми толстыми шильями, продевали и затягивали кожаные тесемки. На такую холодную зиму одежды у них с собой припасено не было, но все недостающее им дали дривы.
Хоть время было и позднее, на дривском подворье народ не спал. Здесь, в Ладьве, болотные венды, как и арьи, жили своей общиной. Дривские купцы, возившие товар в земли ингри, и те, кто пошел на службу в войско к Учаю, вместе заняли два больших подворья, объединявшие несколько принадлежавших одной семье домов. Конечно, тесно и шумновато, но в тесноте не в обиде. Мазайку очень утешало общество дривов, их разговоры, дружеские шутки и смех. Хорошо быть в тепле, когда за стенкой — полные дровники, а рядом — сильные, веселые друзья. С ними царивший снаружи ледяной мрак
