тебя куда больше шансов блеснуть.

– Согласен, – неожиданно покладисто отреагировал Тимофей. – Меньше эмоций, вовлеченности. Проще оценить картину, частью которой ты не являешься.

Рация, стоявшая на столе, затрещала и что-то сказала. Повар схватил ее, ответил; рация затрещала вновь. Вероника опустила взгляд на планшет, и ее глаза широко раскрылись:

– Да не может быть!

76

В этот раз поисковики в дверь не вошли, а влетели.

– Освободите коридор! – орал Конрад. – Вон! Все – вон отсюда!

Вероника поняла его уже по интонации, лишь постфактум прочитав перевод на экране планшета. Она отпрянула обратно в столовую, толкнув спиной Брю. Потом проем загородила массивная спина повара. Вероника лишь мельком успела увидеть что-то ярко-красное, лежащее на носилках.

Оскара унесли в медпункт, дверь захлопнули.

– Боже мой, он жив! – повторяла Брю. – Какой ужас, какой кошмар…

– Не волнуйся, – коснулась ее плеча Вероника. – Если он и жив, то вряд ли подвижен настолько, чтобы разгуливать по коридору. До нашего отъезда уж точно тебя не побеспокоит.

– Думаешь? – с опаской посмотрела на нее Брю.

– Конечно. Даже если бы он в Москве в декабре так заночевал – и то бы к утру ему было невесело. А тут… Как он вообще ухитрился выжить? – Вероника вспомнила свой недолгий поход с Оскаром от жилого блока к гаражу и содрогнулась.

Конрад вошел в столовую через десять минут. Окинул всех присутствующих тяжелым взглядом.

– Оскар жив, – сказал он. – Он сильно обморозился, у него повреждена спина. В себя не приходит. В общем… – Конрад помешкал. – В общем, даже если Оскар очнется в течение ближайших суток – встать он точно не сможет. Так что… Теперь можно… Даже не знаю, как сказать. В общем, теперь ни у кого из вас нет причин для беспокойства.

Тимофей кивнул и сказал:

– Спасибо.

– И вторая новость. – Конрад опять выдержал паузу, в течение которой было тихо, как в космосе. – Из-за непогоды корабль задержался, увы. Следователи прибудут только к завтрашнему утру, и, соответственно, покинуть станцию вы сможете не раньше, чем завтра.

– Слава богу, хоть завтра, – выдохнула Вероника.

И тут в разговор вмешалась Брю:

– Вы же запрете дверь в палату?

– В медпункт? – уточнил Конрад. – Разумеется. Мы не оставим этому человеку возможности навредить кому-либо.

– Но вы ведь только что сказали, что на ноги он уже не встанет, – нахмурилась Брю.

– Верно, – согласился Конрад. – Однако ваш покорный слуга – из тех невыносимых персон, которые в любой ситуации предпочитают перестраховываться. Вы же не будете настаивать на…

– Нет, – резко опустила голову Брю. – Нет, ни в коем случае. Просто… я устала бояться.

– Молодец, – похвалила ее Вероника.

Гнусностью было бы сказать, что все произошедшее пошло характеру Брю исключительно на пользу. Однако это было так. Лишившись близкого человека, оказавшись на краю света среди незнакомых людей, она быстро распрощалась с образом беспомощной истерички.

Наверное, в этом был какой-то страшный вселенский смысл. Для того, чтобы один человек начал жить, другой должен умереть. А может, даже и не один. Или же все гораздо проще: живым свойственно искать хоть какой-то позитивный смысл во всем, что происходит с ними плохого.

– А я не верю, что все это сделал Оскар, – мрачно объявил повар, сидя за столом. – Это бред!

– Оскар выдал себя своим поведением, – резко возразил Конрад. – И давайте не будем ссориться по этому поводу. Мы дождемся следователей, и…

– И всё, что они нам скормят, будем считать истиной в последней инстанции, так, что ли?! – взревел повар.

– Нет, – ответил Тимофей. И неожиданно его тихий голос привлек всеобщее внимание. Разрушил гнев повара, который, казалось, уже готов был наброситься на Конрада. – Нет, следователи не скажут нам ничего такого, чего бы мы уже не знали. – Он встал и замер, нависая над столом, глядя перед собой. – В медпункте лежит убийца. Человек с больной психикой. Пожалуй, на основе его случая я напишу работу о криминальном мышлении.

– Работу? – переспросила Вероника.

Тимофей кивнул и продолжил по-английски:

– Выпуск «Неона», разумеется, тоже будет. Мы снимем ролик в Москве, немного изменим события. Имена всех действующих лиц, разумеется, также будут изменены.

– Ролик, – пробормотал повар. – Трое людей погибло, а ему – ролик! Это уже вообще черт знает что такое. – И быстрым шагом покинул столовую.

77

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

В машине Тимофей негромко, чтобы не слышал Вернер, окликнул Габриэлу. Прошептал:

– Ты мне нужна.

Он всегда так говорил. Не спрашивал, есть ли у нее время и желание ему помогать. «Ты мне нужна», – и всё. Габриэла к этому давно привыкла.

– Высади нас, пожалуйста, возле дома Тима, – попросила она Вернера. – Я покажу, где он живет.

– Не задерживайся, – сказал Габриэле на прощание Вернер. – Понимаю, что играть в детективов веселее, чем делать уроки. Но, поверьте, домашние задания сами собой не рассосутся.

Он чмокнул сестру в щеку и уехал. А Габриэла повернулась к Тимофею.

– Ну?

Они стояли перед его домом.

– Мама пока не пришла, – глядя на пустую парковку, сказал Тимофей. – Нам нужно срочно узнать адрес одного человека и поговорить с ним.

– Какого еще человека?

– Господина Беренса. Того, о котором сказано в письме.

Габриэла фыркнула:

– Готова спорить на что угодно, что в одном только Мюнхене не меньше сотни господинов Беренсов! А то и тысяча. Как ты собираешься его искать?

– Есть одно соображение. – И Тимофей решительно направился к заднему крыльцу.

Войдя в дом, Тимофей – вместо своей комнаты, куда привыкла проходить вслед за ним Габриэла, – решительно распахнул дверь в спальню своей матери.

Бывать в этой комнате Габриэле до сих пор не приходилось. Она остановилась на пороге и обескураженно следила за тем, как Тимофей один за другим выдвигает ящики комода, стоящего перед большим зеркалом. На комоде стояли флаконы с духами и шкатулки с украшениями, выстроились рядами помады, пудреницы и лаки для ногтей.

– Что тебе тут нужно?! – изумилась Габриэла. – Что ты делаешь?

– Ищу. – Короткий, ничего не объясняющий ответ. Тимофей обожал такие.

– Что?

– Вот это.

Он выдвинул очередной ящик. Вынул из него ключ и показал Габриэле.

Найденным ключом отпер дверь кабинета отчима.

– Это полиция заперла? – ахнула Габриэла.

– Нет. Мама.

– Зачем?

– По-моему, очевидно. Для того, чтобы я сюда не ходил.

Тимофей уселся в кресло перед компьютером. Коснулся нужной кнопки, включая.

– Мама заперла кабинет Штефана – от тебя? – все еще недоумевала Габриэла.

Тимофей не ответил. Так бывало каждый раз, когда он считал ее вопросы глупыми. На экране выбрал окошко мессенджера, открыл. А пролистав ленту контактов, удовлетворенно кивнул. Показал Габриэле:

– Вот.

«Отто Беренс», – прочитала