Шрифт:
Закладка:
– Хуже уже не будет! – прошептала она про себя, кончиками пальцев открывая дверь и тут же поднося руку ко рту. – Если сможешь сделать это, то сможешь все!
Ее глаза начинали слезиться, но она смело переступила порог.
Оказавшись внутри, она, насколько могла, подобрала юбки, а затем, задержав дыхание, присела над дырой в деревянной скамье. В месте хуже этого ей еще не доводилось бывать. Вдобавок мочевой пузырь никак не хотел опорожняться, и прошла целая вечность, прежде чем она наконец услышала долгожданный плеск. Когда она, спотыкаясь, дошла до двери, у нее возникло ужасное чувство, что ее вот-вот вырвет. ««Соберись, Лили!» – отчаянно взмолилась она. Если она сейчас извергнет перед Йо содержимое своего желудка, то уж точно никогда больше не сможет смотреть ему в глаза.
Он стоял в некотором отдалении, прислонившись к фонарю.
– Все в порядке? – сочувственно спросил он.
Она только молча кивнула. От голода не осталось и следа.
* * *
Они поделились едой с фрау Гердер и ее детьми. И Йо, и Лили ели очень мало – отщипывали понемногу хлеба и делали вид, что жуют. Оба знали, что семье редко выпадала возможность наесться досыта, и не хотели ее отнимать.
Во время еды никто не разговаривал, лишь фрау Гердер снова и снова одолевали мучительные приступы кашля. Она почти задыхалась, и всякий раз, когда это случалось, дети испуганно смотрели на мать.
– Это все пар! – отмахивалась Альма, когда снова могла говорить, и вытирала с лица набежавшие слезы.
Мари сильно побледнела, а Хайн, стоило матери отвести взгляд, подложил ей в тарелку кусочек сыра. Заметив это, Лили и Йо сочувственно переглянулись. Девушка подумала об ужине, который ожидал ее дома, и почувствовала укол совести. Воскресными вечерами Герта баловала их особенно вкусными блюдами: вот и сегодня днем, незадолго до своего ухода, Лили почувствовала аппетитный запах тушеного лука, доносившийся с кухни. Кроме того, на десерт им обычно подавали картофель и ягодный пудинг. И теперь, глядя, как дети молча жуют свой хлеб, Лили не могла подумать о том, как хорошо было бы взять всю семью на виллу, чтобы Герта их накормила.
По крайней мере, ей удалось собрать по всему дому вещи, которые, как она надеялась, могут пригодиться семье. Кроме того, под предлогом благотворительных сборов в институте она снова выпросила денег у матери и бабушки. Она и сама удивилась тому, как гладко новая ложь сорвалась с ее губ. «Можно исказить правду ради благого дела» – подумала она, хотя в глубине души вовсе не была уверена, что Зильта и Китти, узнай они правду, разделили бы ее точку зрения. Она собрала кое-что – в основном старые игрушки Михеля, несколько нижних юбок и одежду из своего комода, которую больше не носила, свои прошлогодние туфли, два старых платья от матери, книги и полотенца, которые Китти собиралась выбросить. Ей было неловко предлагать семье использованные вещи, но она решила, что, если возникнет нужда, они, по крайней мере, смогут продать или обменять их.
Когда чуть позже Лили и Йо вышли из дома, оба были задумчивы и погружены в себя. Некоторое время они молча шли рядом.
– Как думаешь, что с ней? – спросила Лили, но Йо лишь пожал плечами.
– Это может быть что угодно, – сказал он.
– Ей нужно к врачу!
– А что это даст?
– Он осмотрит ее, выпишет лекарство…
Йо презрительно фыркнул.
– Здесь нет врачей, Лили!
Она непонимающе посмотрела на него.
– В каком смысле?
– В самом что ни на есть прямом. Врачей здесь нет. Хороших, по крайней мере. Здесь никто не в состоянии оплатить их услуги. Зато есть шарлатаны на любой вкус – от цирюльников и знахарей до повитух, травников и предсказателей. Я почти уверен, что, к примеру, наш семейный врач работал по купленной лицензии. Он дерет втридорога за самое пустячное лечение, но на деле мало что умеет. Я знаю сотни людей, чьи симптомы ухудшились после лечения, и почти никого, чье состояние улучшилось бы. Но деваться некуда, ходим и к таким. Но Альма не может позволить себе даже этого. Если работающая женщина зарабатывает от восьми до десяти марок в неделю, то сколько, по-твоему, денег у вдовы с грудным младенцем, которая не может работать на постоянной основе? И сколько, как ты думаешь, стоит визит к врачу? С переломами и прочими тяжелыми травмами приходится идти в больницу, если нет другого выхода, а в остальном… Бесполезно это все, просто выжимание денег.
Лили, не веря своим ушам, посмотрела на него. Для нее всегда было чем-то само собой разумеющимся, что, когда ей нездоровилось, приходил доктор Зельцер. И она даже представить не могла, что не все могут получить своевременную медицинскую помощь.
– Я не знала, – тихо сказала она.
Йо на мгновение нахмурился, и ей показалось, что она сморозила глупость.
Они пересекли Шпиталерштрассе и свернули в переулок, когда Лили вдруг остановилась как вкопанная. В некотором отдалении она заметила женщину с корзинкой, чья твердая поступь была ей знакома. Равно как и каштановые волосы и точеная фигура.
– Эмма? – недоверчиво воскликнула Лили, и женщина обернулась, явно застигнутая врасплох.
– Лили? – Не веря своим глазам, Эмма подошла к ней и заключила ее в объятия. – Что ты здесь делаешь?
– То же самое я собиралась спросить у тебя! Мы помогали… кое-кому с переездом, – уклончиво объяснила она. – А ты?
Подруга выглядела совсем иначе. Вместо элегантных туалетов и серебряных украшений на ней было простенькое платье девушки рабочего класса, а волосы были небрежно стянуты в пучок.
– Я работаю здесь! – улыбнулась Эмма. Со своими сияющими карими глазами и пухлым алым ртом она казалась невероятной красавицей.
Лили заметила, что Йо с интересом смотрит на ее подругу, и почувствовала легкий укол ревности. Он представился, Эмма пожала его руку, и теперь ее взгляд перебегал с Лили на Йо и обратно. И только тогда до Лили дошел смысл ее слов.
– Здесь находится твой приют? – недоверчиво спросила она.
Эмма рассмеялась, взяла ее под руку, и они вместе пошли дальше.
– Да, он прямо за углом, – пояснила Эмма. – Там живут преимущественно вдовы, которые не в состоянии позаботиться о себе сами.
– А вы что там делаете? – с любопытством спросил Йо.
– Я врач, – невозмутимо ответила она, будто это было самое обычное дело насвете. – Не официально, конечно, – добавила она, морщась. – По бумагам я вроде как медсестра. Власти не
