К тому времени это был уже довольно знаменитый хищник. Он жил в семье ташкентского архитектора Льва Львовича Берберова и имел репутацию совершенно ручного и миролюбивого зверя. Но перед создателями «Итальянцев в России» Кинг эту свою славу не подтвердил, в один из первых же дней оцарапав Нинетто Даволи. По счастью, актер отделался лишь легким испугом, но с этого момента доверия ко льву в съемочной группе не было ни у кого. Кроме того, от Кинга невозможно было добиться необходимых по сценарию действий. По словам Рязанова, почти всё, что лев проделал перед камерой, было следствием не дрессуры, а собственных желаний хищника. Промучившись с Кингом в течение чуть ли не основной части съемочного периода, Рязанов поклялся никогда больше не снимать животных. И сдержал клятву: не считая послушнейших и второстепенных для действия лошадей в фильме «О бедном гусаре замолвите слово», иного зверья в рязановском кинематографе 80-х, 90-х и нулевых практически не водилось.

История с Кингом, ко всему прочему, закончилась трагедией. Со львом осталось снять буквально пару кадров, и в ожидании последних рабочих дней хищник находился в своем привычном обиталище — спортзале одной из школ, летом, естественно, пустующей. По толком не выясненному стечению обстоятельств случилось так, что оставленный без присмотра лев выбежал во двор и напал на молодого человека, зачем-то перелезшего через школьную ограду. Случайные свидетели жуткой сцены стали звать на помощь — на крики прибежал вооруженный милиционер и немедленно разрядил в льва всю обойму своего табельного оружия. Молодой человек был спасен, а Кинг скончался на месте.

Через несколько лет произошло еще более ужасное событие, порожденное убийством Кинга. Гибель прославленного льва преподносилась в прессе в качестве чуть ли не национальной трагедии: как же, ручной безобидный зверь пал жертвой человеческой жестокости. Представители столичной интеллигенции во главе с Сергеем Образцовым, снявшим Кинга в своем документальном фильме о домашних животных «Кому он нужен, этот Васька?», решили утешить «осиротевших» Берберовых, подарив им львенка — Кинга Второго. При жизни Льва Львовича поводов для беспокойства его новый питомец не подавал, но в 1978 году глава семейства Берберовых умер от инфаркта. Еще через два года Кинг Второй убил несовершеннолетнего Рому Берберова и тяжело ранил его мать Нину, вдову Льва Львовича. Хищник-убийца был опять-таки застрелен подоспевшей милицией… Ни о смерти Кинга, ни о трагедии Берберовых Рязанов публично никогда не распространялся, и это было правильно: вряд ли многим хотелось бы слышать столь леденящие душу истории из уст любимого режиссера.

Несмотря на все трудности, группа уложилась в срок: к середине лета 1973 года «русские» сцены фильма были сняты. Оставался только небольшой «итальянский» пролог, для съемок которого рязановская команда в облегченном составе вылетела в Рим. Там Эльдар Александрович столкнулся с образцовым капиталистическим негостеприимством: братья Де Лаурентисы как деловые люди вовсе не собирались устраивать советским гостям «сладкую жизнь» в своем прекрасном городе — и без лишних слов поселили их в окраинной гостинице самого скверного пошиба. Рязанову негде было повернуться в его крошечном номере, и он с досадой подумал о том, что итальянские коллеги в течение двух месяцев советских съемок пребывали в первоклассных условиях в лучших гостиницах Москвы и Ленинграда.

Впрочем, на это обстоятельство Эльдар Александрович, может, еще и закрыл бы глаза. Но в первый же съемочный день на итальянской территории выяснилось, что советских кинематографистов решено было лишить условий не только для нормальной жизни, но и для нормальной работы. Представители фирмы заявили режиссеру, что в Италии он может производить съемку только из операторской машины, потому как за то, чтобы поставить кинокамеру на асфальт, необходимо заплатить муниципалитету, а эта трата (копеечная, как позже выяснилось) не входила в планы Де Лаурентиса.

В СССР ни один режиссер и помыслить не мог, что кто-либо способен навязать ему столь унизительные ограничения в его работе. Взбешенный Рязанов прервал переговоры с делегатами продюсера и, проклиная все на свете, вернулся в свой жалкий номер. Единственно верное решение, как всегда, не заставило себя ждать: Эльдар Александрович принялся попросту саботировать окончание работы над фильмом.

Через некоторое время, как Рязанов и рассчитывал, к нему заявились Де Лаурентисы. Режиссер объяснялся с ними через переводчика, не стесняясь в выражениях:

— Поскольку со мной и моими товарищами обходятся таким свинским образом, я объявляю забастовку. И пока все мои требования не будут выполнены, на работу я не выйду.

Де Лаурентисам не оставалось ничего другого, как принять условия Рязанова. Съемочную группу переселили в сносную гостиницу, режиссеру обеспечили возможность снимать необходимые кадры так, как он хотел.

Вернувшись в Москву, Рязанов с гордостью рассказывал всем о пробуждении в нем классового сознания и своей увенчавшейся успехом забастовке. Все смотрели на режиссера с уважением, и лишь его дочь Ольга, скептически окинув взглядом грузную фигуру родителя, усмехнулась:

— Уж лучше бы ты объявил голодовку…

Но главной победой Рязанова стало то, что сложнейший в постановочном отношении и к тому же жанрово чуждый ему фильм был успешно снят в предельно сжатые сроки и с профессионализмом мирового уровня. Дино Де Лаурентис был поражен качеством этой работы — ничего подобного он не ожидал. Такой картине нетрудно было бы завоевать всепланетный успех, если бы только в ней участвовала хоть одна знаменитость европейского масштаба. Когда Де Лаурентис показал «Итальянцев» представителю американской киностудии «Парамаунт», тот сказал продюсеру только одну фразу:

— Отчего же вы не задействовали в таком лихом фильме ни одной звезды?

Дино нечего было на это ответить. Американскому дистрибьютору не оставалось ничего другого, как отказаться от покупки ленты с безвестными актерами. В мире «Итальянцев в России» толком никто не увидел.

Зато в Советском Союзе новый фильм Рязанова стал кассовой «бомбой» — в первый год проката его посмотрели почти 50 миллионов человек, картина заняла третье место в прокатном топ-листе 1974 года. В отличие от буржуазных зрителей советские шли в кино не ради звезд, а ради зрелища. К тому же картина была наполовину заграничной, а импортные ленты ценились у нас вне зависимости от своих художественных достоинств, из-за одной только возможности лишний раз заглянуть за «железный занавес». Итальянских же актеров из «Невероятных приключений…» в СССР, конечно, никто не знал, но участие в фильме Альберто Сорди или Нино Манфреди тоже вряд ли послужило бы дополнительной приманкой: из всех патрициев римского кино массовый советский зритель сумел бы опознать разве что Марчелло Мастроянни и Софи Лорен.

Но поскольку самую главную роль в «Итальянцах…» играл любимец нации Андрей Миронов, никаких других знаменитостей тут и не требовалось. Формула «Миронов плюс Рязанов плюс „элементы сладкой жизни“ в виде заезжих итальянцев плюс суперзрелище с погонями и трюками» на наших широтах была беспроигрышной.

Не стоило