Еще недавно я уверялся в том, что Валя — это Валя, за счет ее несносного поведения. И отчасти за счет ее крашеных волос, пусть это и глупо.

Теперь же у нее те же волосы, та же прическа… и то же поведение. И вновь я теряюсь в догадках.

Но ведь я этого хотел. Ты этого хотел, Жорж Данден! Я хотел вернуть Варю. И она вернулась. И какая мне разница, Варя это или не Варя, если я подчас не могу отличить… как бы тут выразиться?.. ту, которая называет себя Валей, от той, которая была Варей…

Дело, кажется, именно в пресловутом «подчас». Подчас могу отличить, а подчас и нет. Если бы что-то одно… Если бы я каждую секунду знал: это не Варя. Либо наоборот: полностью бы окунулся в иллюзию того, что Варя воскресла или никогда и не умирала. Пусть бы это даже было иллюзией, но если б я в нее верил…

Я не могу поверить — вот в чем закавыка. Я — вечный скептик.

Я уже начинал почти скучать по тем неприятным моментам, когда Валя явственно доказывала мне, что она — не Варя. Ибо Варя не могла и не может быть такой злой, капризной, несправедливой, невыносимой…

С другой стороны, Варя могла все это сыграть. И играла, когда на съемочной площадке входила в образ Даши.

Вот если бы Валя… или та, которая называет себя Валей, подошла бы ко мне и сказала: «Прости, я не могу больше молчать… Я тебя обманула, разыграла, жестоко посмеялась над тобой. Никакой Вали не существует. А я — Варя!»

Как бы я обрадовался! Я бы простил ее в одно мгновенье! Мне бы сразу стало в миллион раз легче и никогда больше я не испытывал бы тех мук, которые…

Однако поверил бы я ей? Я уже дошел до такого состояния, что не могу по-настоящему поверить никому. Потому и не хочу встречаться ни с какими там Вариными знакомыми, родственниками. Что бы они мне ни рассказали, это меня не успокоит, а наоборот. В любых свидетельствах я буду подозревать заговор, обман. Чем больше я буду узнавать о Варе, тем больше буду сходить с ума на почве безостановочной рефлексии…

И по этой же причине я уже до конца не поверю Вале, вздумай она уверить меня, что она — Варя.

«Может, она просто хочет привязать меня к себе? — подумал я. — Как же, такая блестящая партия — безумно любящий муж-режиссер! Для жены такого болвана жизнь удалась. Не надо даже заканчивать никакое актерское училище — с карьерой и так будет порядок».

Вот что я неминуемо подумаю.

А если она расскажет что-то такое, что могли знать только я и Варя — настоящая, доподлинная Варя? Тогда я, пожалуй…

Но к чему это все — я просто опять беспочвенно расфантазировался. Я же помню, как Валя отреагировала, когда я случайно назвал ее Варей. Нет, она никогда не выдаст себя за нее. И никогда не состоится такого разговора.

Кстати, в последнее время мне успешно удается контролировать себя. Как будто чем чаще Валя становится неотличима от Вари, тем легче мне… не называть ее Варей. Что за странный парадокс?..

А может, сделать это снова? Только теперь специально. Осознанно, ради эксперимента назвать Валю Варей? И посмотреть, что будет в этот раз. А?

104

Этот эксперимент я все-таки не осуществил. Быть может, боялся, что повторится тогдашняя сцена. Не исключал я и того, что вообще все испорчу такими опытами — на этот раз окончательно.

А главное, у меня язык не поворачивался назвать Валю Варей специально. Память о Варе была для меня свята. И при этом я прекрасно помнил еще и все неприятные выходки и слова Вали, которые противоречили всему, что я знал о Варе.

В то же время я сам не замечал, как становился для Вали слегка тираном. А может, и не слегка.

Я требовал, чтобы она проводила все свободное время со мной. Я по часам следил, чтобы она вовремя уходила и вовремя приходила с занятий в училище. Стоило ей задержаться хоть на двадцать минут дольше обычного, я нападал на нее с порога:

— Где ты была?

— Пока добралась… — беззаботно отвечала она.

— Я же предлагал заехать за тобой…

— Не надо, не надо этого, я же просила, — мотала она головой. — Еще поползут всякие слухи…

— То есть ты боишься слухов? Ты, которая всегда такая независимая и наплевательская на чужое мнение!.. Или просто у тебя там кто-то есть — в училище?

— Кто? — устало усмехалась она.

— Ухажер, кто ж еще.

— Зачем мне эти мальчики? — кривила она рот. Затем подходила ко мне и обвивала мою шею: — Думаешь, я променяю на кого-то из них настоящего кинорежиссера с «Мосфильма»?

Но и это меня не устраивало.

— Все ясно: ты со мной только потому, что я снимаю тебя в фильме. — С этими словами я освобождался от ее нежных рук, хотя мне этого вовсе не хотелось.

— Тебе не угодишь, — надувала Валя губы. — Ты даже не замечаешь, какой я податливой с тобой стала. Для тебя. А ты мне чем на это отвечаешь?

Здесь я действительно начинал чувствовать некие угрызения совести. А вернее сказать, припоминал, как отвратительно может вести себя Валя, и меньше всего хотел повторения чего-то подобного.

— Завтра ты ведь раньше заканчиваешь? — сразу менял я тему.

— Да.

— А с обеда как раз будет съемка. Так что завтра мне обязательно надо будет за тобой заехать.

— Ну хорошо, только остановись чуть подальше, не у самого училища. Ты прав: мне наплевать на чье-то там мнение, но я не хочу вызывать лишних подозрений. Узнают, что я снимаюсь в кино, еще вышибут. Там ведь с этим строго, ты знаешь.

— Что же ты будешь делать, когда фильм выйдет на экраны? — усмехался я.

— Надеюсь, что получусь на этих экранах так хорошо, что ни у кого не хватит духу выгонять меня за такую работу.

И это звучало вполне убедительно.

Неоднократно Валя порывалась «ненадолго сбежать» от меня под вечер.

— Опять вечеринка? — вздыхал я. — Нет. Не надо.

— Ты ревнуешь, что ли? — заглядывала она мне в глаза.

— А то как же.

— Ну пошли со мной.

— Я уже слишком стар для студенческих вечеринок.

— Там не только студенты. Там очень взрослые бывают. Взрослее тебя.

— Тогда тем более не пущу.

— Думаешь, я так уж без ума от