Майк просто сказал предупреждающе низким голосом:

— Ноу.

Он использовал это слово двояко, и игривый взгляд Ноу без раскаяния перешел на отца, а затем на меня.

Я подмигнула ему.

Его легкая, ленивая усмешка превратилась в яркую, легкую, ленивую улыбку.

Да, старшеклассницы определенно теряли свои трусики ради этого парня. Полностью.

— Точно, это Ноу, а это моя дочь Кларисса, — продолжал Майк.

Я перестала смотреть на Ноу и перевела взгляд на Клариссу.

— Привет, милая, — тихо сказала я и протянула руку.

Она посмотрела на мою руку, потом на меня, пожала мою руку и пробормотала:

— Привет.

Я сжала ее руку и прямо сказала:

— Я влюблена в твоего папу, так что ты должна знать, я хочу тебе понравиться, но я не кривлю душой, когда говорю, что ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видела.

Рука Майка крепко обхватила меня за талию. Рука Клариссы дернулась в моей, когда ее щеки снова порозовели, глаза округлились, но не сердито, а ее идеальные, полные губы ласково приоткрылись.

Наконец, она явно и отчетливо выдавила из себя:

— Э-э... спасибо.

— Просто говорю все как есть, — заявила я ей.

Ее подбородок слегка опустился, и она посмотрела на меня из-под ресниц, настороженно, но застенчиво, и тогда я поняла, что даже в четырнадцать, почти в пятнадцать, эта девочка заставляла старшеклассников часто стирать свои джинсы.

Если Кларисса не слетит с катушек и не станет готом или не получит поддельное удостоверение личности и штамп бродяги, Майк как раз собирался вступить примерно в пять лет своей жизни, которые включали бы в себя мир боли. И эта боль означала не удивление, от того, что он где-то ошибся в ее воспитание, а сожаление о том, что он поступил очень правильно, передав своей дочери такие отличные гены.

Я отпустила ее руку, и Майк переместил нас.

Затем он заговорил, но не со мной и не со своими детьми, а с Рондой.

— Привел детей, чтобы им не пришлось сидеть на холоде, пока мы по болтаем. Дасти и мне нужно быстро поговорить с тобой и мальчиками кое о чем, прежде чем мы уйдем.

Я совсем забыла об этом. Вот как я волновалась из-за встречи с детьми Майка. Но когда он позвонил мне, чтобы сообщить, куда мы идем на ужин, он также сказал, что хочет минутку поговорить не только с Рондой, но и с Фином и Кирби о Дебби.

Странно, но я не думала о Майке, что он может каким-то образом касаться нашего семейного дела. Может потому, что он так долго присутствовал рядом в нашей жизни, Дэррин говорил о нем, Дебби встречалась с ним, он имел в виду то, что он значил для меня, что он вроде как чувствовал, что он уже был членом нашей семьи. Возможно, после того, как Фин рассказал мне, что происходит с моей стервозной сестрой, а Ронда так и не пришла в себя, впервые за долгое время я почувствовала себя подавленной. И Майк не просто прикрывал мне спину, но и был готов вмешаться, чтобы помочь мне взвалить на себя это бремя, сняв с меня часть груза. Лучше, он не собирался медлить, и я поняла это в тот момент, когда он выхватил мой телефон, когда стервозная Дебби имела наглость позвонить мне. Хотя тогда он до конца не зал, что вообще у нас тут происходит.

— Мы можем поговорить в гостиной? — Спросил Майк, я посмотрела на Ронду, она выглядела смущенной. Я посмотрела на Кирби и увидела, что он смотрит на своего брата. А потом я посмотрела на Финли и увидела, что неудивительно, он не сводил глаз с Клариссы.

Вот тогда я посмотрела на свои сапоги и ухмыльнулась.

— Конечно, — тихо сказала Ронда и направилась в гостиную.

Финли переместился, следуя за матерью. Кирби двинулся за ними. Свободной рукой Майк указал своим детям, чтобы они шли впереди нас.

Наконец Майк повел нас в гостиную, и я посмотрела на него снизу вверх. Фермерский дом не был маленьким, комнаты большие, набитые за годы семейными ценностями, ну... всякой всячиной. Но все же я не хотела, чтобы кто-нибудь из присутствующих подслушал то, что я хотела сказать. Как будто расплата за то, что Майк помог мне позаботиться о моей семье, должна была принять самые разные формы, которые ему понравились бы.

Поэтому я сообщила об этом выражением своего лица.

Майк не пропустил мое выражение, его глаза опустились на мои губы, рука напряглась вокруг меня, а кончик его языка высунулся, чтобы облизать полную нижнюю губу.

Это было очень горячо.

— Маленькая Дасти искушает.

Мы вошли в комнату, и я собралась с духом. Ронда присела на диван. Кирби сел рядом с ней. Финли, встал рядом с ней, сильный, высокий, держащийся на ногах, новый мужчина в семье. Ноу и Кларисса жались в сторонке, вероятно, чувствуя себя неловко, не понимая, что происходит, они никогда тут не были, не понимали, что делать и как себя вести в данной ситуации.

Майк не стал медлить.

Посмотрев на Фина, он спросил:

— У тебя все еще телефоны твоей матери и брата?

— Да, сэр, — немедленно ответил Фин.

— Ты объяснил им почему? — Продолжил Майк. — Ты забрал телефоны?

Фин кивнул.

— Молодец, — пробормотал Майк и посмотрел на Ронду. — Дасти поделилась со мной, что Дебби часто звонила вам, чтобы обсудить будущие планы на ферму. Дасти сказала, что Фин выразил желание продолжить семейную традицию. Я знаю, что сейчас все очень непросто, и для вас сейчас не время принимать решения о будущем ваших сыновей, решения, которые в последствие нельзя будет переиграть. Поэтому попросил Дебби не звонить тебе в течение двух недель.

Облегчение промелькнуло на лице Ронды, и я была рада его увидеть. Как ни странно, я также и разозлилась, потому что ее облегчение было настолько явным, поняла, что Дебби дотянулась уже до задницы Ронды. Я поняла это по выражению ее лица, насколько все было плохо.

Но по какой-то причине мой взгляд упал на Фина, он улыбался, глядя в сторону Ноу и Клариссы. Мой взгляд переместился на детей Майка, и я поймала ответную улыбку Клариссы, прежде чем ее взгляд опустился на ее туфли.

Я оглянулась на Фина и увидела, что теперь он смотрел на подлокотник дивана.

Но его ухмылка была ухмылкой