сообщить всю важную информацию о дресс-коде. Мы собирались пойти в «Стейшн». Не полицейский участок, а полу приличный ресторан, который появился в одном из полу приличных торговых районов, появившихся в северной части города через несколько лет после того, как я уехала из Бурга. Я уже была там однажды. Еда была превосходной. Дресс-кодом были джинсы. (Station — полицейский участок, — прим. Пер.)

Итак, на мне были джинсы, которые находилась в середине спектра выцветания моих джинсов, мой спектр был широким, учитывая, что у меня было много джинсов. Не совсем белые, с множеством потертостей. И не темные.

Я добавила кремовый топ с разрезом на шее, низ которого облегал мои бедра, с очень длинными рукавами с небольшим разрезом по шву. Поверх этого я надела пояс из широкой палевой замши с большой круглой серебряной пряжкой, низко висевшей на моих бедрах. Я добавила кучу серебра поверх рубашки на запястья, а также на шею и в уши. Я сделала легкий макияж, а ранее в тот же день сменила цвет ногтей на пальцах рук и ног с темного на почти прозрачный розовый. Я оставила волосы распущенными на всю длину сзади, но убрала пряди со лба, заколов их на дюйм назад маленькими заколками для волос, выкрашенными в кремовый, розовый и коричневый цвета. И последнее, я побрызгалась духами.

Я встала, подошла к зеркалу над комодом и оглядела себя.

Я была готов встретиться с детьми Майка.

— Они здесь! — прокричала Ронда с таким же восторгом, как и утром.

Ладно, нет. Я не была готова встретиться с детьми Майка.

Но у меня не было выбора.

Я глубоко вздохнула и вышла из комнаты для гостей, говоря себе, что нравлюсь детям. Финли и Кирби я нравилась, они любили меня, а они были ровесниками детей Майка. А детям Хантера и Джерры я тоже нравилась, им было шесть и восемь лет. Так вот. Я нравилась детям всех возрастов. Детям Майка я тоже понравлюсь.

Дерьмо.

Я начала спускаться по лестнице и увидела, что Ронда открыла входную дверь, Майк со своими детьми входил в дом. Кирби стоял в большом вестибюле. А Финли, мой горячий мальчик, классный старший племянник, прислонился плечом к двойным широким дверям, которые вели в гостиную.

Финли убивал меня. Как и его брат, он унаследовал цвет кожи от своей матери, темные волосы, голубые глаза (хотя глаза Кирби были темно-карими, как у меня и Дэррина). Но в остальном он унаследовал все остальное от отца: высокий, стройный, сильный. Выражение его лица, то, как он держал свое тело, то, как он двигался — все это было от отца, моего брата.

Но я старалась не думать об этом.

Я ни о чем не думала, даже о детях Майка, которые оба смотрели прямо на лестницу, пока я спускалась по ней.

Нет, мои глаза были прикованы к красивому блондину в фойе, пока я спускалась по лестнице в доме моего детства, чтобы пойти на свидание с Майком Хейнсом.

Я хотела, чтобы это была ярость, которая поглощала меня, когда я была еще девочкой-подростком. И видела, как моя сестра снова и снова спускалась по этой лестнице, а я так сильно желала спускаться по этой лестнице вместо нее, что это было похоже на пытку. Я мечтала об этом день за днем и ночь за ночью, прежде чем заснуть.

И теперь в тридцать восемь лет, окруженная семьей моего покойного брата и детьми Майка, я делала это — спускаюсь по лестнице, чтобы пойти на свидание с Майком Хейнсом.

И даже с учетом всего этого прошедшего времени и нашей аудитории, которая смотрели на нас, мой спуск выглядел не менее красиво, чем я ожидала.

Потому что Майк стоял в холле в джинсах, которые мог так носить только Майк, и в этой потрясающей коричневой кожаной куртке. Его нежные, теплые, темно-карие глаза были устремлены на меня с нежным, теплым выражением на лице, говорящим, что ему нравится то, что он видел. Мало того, у нас была аудитория, и я знала, что аудитория таяла, и я была единственным человеком, которого видел в этот момент Майк.

— Привет, — произнесла я, когда мне оставалось сделать один шаг.

— Привет, — ответил он, затем его рука потянулась в мою сторону в качестве приглашения, и я приняла ее. Я положила руку, он обернул ее вокруг моей талии, и моя рука ответила на этот жест.

Это тоже было естественно.

Я находилась рядом с ним, вывернув шею, запрокинув голова назад, чтобы увидеть, как его изогнулась, а голова опустилась вниз.

— Ты хорошо выглядишь, — пробормотал он.

— Спасибо, ты тоже, — пробормотала я в ответ, и уголок его губ дернулся.

Затем он повернул голову, я последовала его примеру и наконец-то увидела его детей.

Удивиться тут было чему.

Я не о его сыне Джонасе. Джонас был очень похож на Майка. Он не был его вылитой копией, но у него был цвет лица и телосложение отца. На самом деле он был всего на дюйм ниже Майка. И у него на лице проступали черты Майка.

Я была удивлена его дочерью Клариссой. У нее была волосы Майка, но либо она была похожа на свою мать (что было бы разочарованием, поскольку Одри у меня в мыслях выглядела как демоница с рогами, клыками, кислотно-зелеными глазами и спутанными волосами), либо она была вся Кларисса.

Она была невероятно красива. Настолько, что я никогда не видела столь поразительной девушки ее возраста.

— Дасти, это мой сын, Джонас. Ему нравится, когда его называют Ноу, — начал представлять Майк, я оторвала взгляд от прекрасной Клариссы и посмотрел на Ноу, который протягивал мне руку.

Я взяла его руку, пожала и улыбнулась ему.

— Привет, Ноу. Приятно познакомиться.

— Да, мне тоже, — ответил он, улыбаясь легкой, но ленивой улыбкой, от которой, я была уверена, все старшеклассницы теряли свои трусики. Затем он отпустил мою руку, посмотрел на свою сестру и заявил: — Я же говорил тебе, что папа прищучит горячую малышку.

Глаза Клариссы расширились, лицо покраснело так, что мне захотелось немедленно найти фотоаппарат и запечатлеть ее выражение на пленку. Затем в ее глазах появились кинжалы, когда она посмотрела на своего брата. Я была не уверена, что это значит. Но была уверена, что кинжалы были воображаемыми, потому что ее брат не был убит мгновенно.

В то же время я услышала, как