Шрифт:
Закладка:
Спустя немного времени Рома вернулся.
– Сколько? – Егор ожидал конца сделки в «самурае».
– Забудь, – махнул рукой Тарарам. – На этот случай у меня фантики есть.
И он поведал историю, как однажды девушка Даша – способный график мухинской школы, – поспорив в запале с каким-то мелким провокатором, нарисовала приличное количество довольно достоверных денег. Внимательного изучения фальшивки не выдерживали, но на скорый взгляд сомнений не вызывали. Спор был выигран. Доказав высокий профессиональный уровень, Даша собиралась подделки сжечь, но Тарарам придумал цветным бумажкам правильное применение.
– Эти фарисеи при тебе деньги в руки не берут, подставы боятся. Играют в честных – сперва судом постращают или прав лишением, а после нехотя так, будто одолжение тебе великое делают, соглашаются: мол, бакшиш по таксе положите вот сюда и больше не грешите. – Рома махнул рукой Катеньке, съехавшей на обочину позади засады, чтобы пристраивалась за ним. – Так что, когда дело вскроется, поди докопайся, от кого фантик получил. Я, спасибо Даше, уже четвёртый год им эту липу впариваю.
В Трегубове, бессмысленно махая крыльями, под колеса «самурая» бросилась заполошная курица. Объехать сигающую из стороны в сторону дуру было невозможно. Глухой удар в бампер – и пыльная белая тушка отлетела в канаву. Два мужика на завалинке оживлённо следили за событием и, наконец, расхохотались, тыча пальцами в оставленную им добычу. Такого здесь произойти никак не могло – трасса была тяжёлая, и местные курицы в своём коллективном бессознательном выработали строгое табу на подобные вылазки. И тем не менее… Трубка у Егора запела «Славься…». Настя поздравила с удачной охотой.
На подъезде к Новгороду дозаправились и договорились в первой же встреченной на пути приличной закусочной пообедать. Когда вновь выехали на шоссе, Катенька взглянула на указатель уровня топлива и поняла, что колонка-автомат не долила ей как минимум литров восемь. Катенька таких вещей не любила, но срывать досаду было не на ком, так что пришлось весь негатив похоронить в себе, а это вредно. Тарарам на своём агрегате тоже заметил недолив и подумал, что, пожалуй, за всю жизнь впервые сталкивается с такой последовательной чередой мелких гадостей. Не в его характере было придавать им значение, но выглядело всё уж как-то слишком нарочито. Напрашивались подозрения на скверный знак и выбравшую их в игрушки чью-то злую волю.
Придорожное кафе «Как у мамы», пустое, с прохладным бетонным полом и сдвоенной будкой клозета во дворе, предложило холодный борщ, пирожки с рыбой и зразы. Еда оказалась вполне приличной, хотя мама, конечно же, денег с чад своих брать бы не стала. Впрочем, в своём компоте из вишни Егор обнаружил жёлудь. Чего-то ж всё-таки это стоило.
– Надо было в Трегубове остановиться и курицу забрать, – сказала хозяйственная Катенька. – Всё, что на дороге, принадлежит дороге. Ну и в каком-то смысле нам.
– Получается, что и мы принадлежим дороге, – продолжил мысль Егор. – И в каком-то смысле тем, кто на ней царит.
Вскоре, ведомые обжитой асфальтовой стезёй, они пожалели, что поспешили с обедом: в посёлке Крестцы по обе стороны шоссе за импровизированными прилавками стояли бойкие приветливые бабы, торгующие чаем из дымящих самоваров и румяными домашними пирожками. Картина выглядела очень аппетитно – посёлок жил дорожным промыслом, и конкурентная борьба заставляла стряпух фантазировать. Не сговариваясь, путники проводили дымы сияющих серебряными боками самоваров вздохом.
Тревога и страх приманивают несчастья. Произнося слова о зависимости странников от пути и от тех, кто царит на нём, Егор не имел в виду ничего определённого, однако за Стуковьями «самурайку» вновь остановил невесть откуда взявшийся инспектор. На этот раз Тарарам, не стерпев мучительного дребезжания трактора с прицепом, тащившегося перед ним на тридцати, пошёл на обгон и пересёк сплошную линию разметки за десять метров до того, как та переходила в спасительный пунктир. Наряд ДПС, конечно же, ждал его тут как тут с объятьями. История с фантиками повторилась. На этот раз в машину Рома вернулся хмурый.
– Ничего себе таксу задрали, – проворчал он.
С ощущением сгущающейся вокруг них нехорошей тени, несущей не прохладу и отдохновение, а мрак, опасность и незримый ужас, отправились дальше.
– Организм бублимира распознал нас как инородное тело, – поделился с Егором догадкой Тарарам. – И теперь блокирует своими антителами, чтобы обезвредить, вытолкнуть вон, убить…
– Антитела бублимира – что это? – не понял аналогии Егор.
– Это обстоятельства, которые бывают безвредными, неприятными и убийственными.
– Я думал, ты приручил обстоятельства.
– Порой мне тоже так казалось, – признался Тарарам. – Но жизнь резко ставит нас на место.
Какое-то время слева, невдалеке, вдоль трассы тянулась железнодорожная ветка.
– Странно как, – поделилась чувствами Катенька. – Вот, бывает, видишь в новостях порешённых душегубами людей или, скажем, с моста упавших в автобусе – и ничего, мимо, а иной раз всё в груди замирает, и ком в горле давит, душит… Так жалко становится человечков – и неизвестных, и близких, живых покуда, – хоть плачь. И ни глянец весёленький уже не спасает, ни шоколадка, ни молитва, ни винчик…
– Смотри, – указала Настя на ползущий по насыпи состав.
Поезд вытянулся в бесконечный ряд заиндевевших, снежными искрами сияющих на солнце цистерн. А кругом – зелень и раскрывшиеся синие небеса. Необычное зрелище. «Жидкий азот, – подумала Катенька. – Или фреон какой-нибудь». Но сказать не успела.
– Зиму везут, – опередила её Настя.
Поток машин на шоссе то слипался в длинный усталый хвост, то понемногу рассасывался, позволяя слегка притопить и почувствовать наконец себя на свободе. Внезапно идущих в связке «самурая» и «мазду» с грохотом обогнала бешеная фура, за которой гналась машина ДПС, мигающая двухцветным маячком и изрыгающая из громкокричалки решительные команды. Фура не слушалась и останавливаться не желала. Неприятные обстоятельства определённо грозили набрать критическую массу и обернуться чем-нибудь непоправимым. Почуяв это, в Новом Рахино Тарарам свернул с трассы налево, в глушь. Настя позвонила Егору и через него спросила Рому: «Куда?» – «Припадать к корням», – ответил Тарарам.
Миновали железнодорожный переезд. Дорога выглядела пустынной и тихой. Вокруг – кусты, поля, лесные дебри. Егор принялся с увлечением изучать соответствующую страницу атласа и по штурманской обязанности сообщил, что дальше Еваничей, похоже, «мазда» не пройдёт, а если свернуть на Теребень, то по грунтовке, может, и сдюжит. Тарарам решил ехать в тупик, в Еваничи. Там разбить лагерь и заночевать. А дальше – видно будет.
Скоро асфальт закончился, сменившись выровненной грейдером грунтовкой, и Катенька подотстала, чтобы не глотать поднятую «самураем» пыль. Понемногу
