– Можно ведь сказать, что Селим был сильным, Эбра – сдержанным, а отец – благоразумным. Но ты видишь в них самое худшее.

Я вздохнул. День был долгим, полным огня и пепла.

– Времена сейчас тяжелые. Худшее в нас приведет к нашей гибели.

– Так кого я тебе напоминаю?

– Твоего деда. – Я улыбнулся, вспоминая Джаллу. – Шах Джаляль был добрым и справедливым. Он никогда не убивал без необходимости. И был скромен. Он рассказывал мне о своих сомнениях, когда мы сидели у очага и пили ячменную бражку. Он сравнивал себя с Утаем и Темуром и считал себя худшим правителем из когда-либо восседавших на троне. А еще он был сильным. У императора Ираклиуса было вчетверо больше воинов, но Джаллу не сдался, и Растерган по сей день платит нам дань.

– Деда я почти не знала. Виделась с ним всего несколько раз. Как ты думаешь, он победил бы Михея Железного?

Я глубоко вздохнул и пожалел, что не выдыхаю вишневый дым. На такие вопросы лучше отвечать с кальяном.

– Честно говоря, я не знаю. Как я уже говорил, ты либо мясник, либо мясо. И, судя по всем святилищам, которые мы хоронили, Михей понимает это лучше, чем кто бы то ни было.

Кони ждали у каждой юрты и лениво жевали что-то из своих ведер. После нашей встречи Сади устроила собрание племени, и, несмотря на мольбы Ямина и остальных, решено было отрезать лошадям уши. Изменят и уздечки – всаднику и лошади придется переучиваться. Для забадара отрезать уши лошади – все равно что отрезать собственные, но это было необходимо. Война порождает немыслимую жестокость.

Маг Вайя ожидал меня на пути к моей юрте. Он был в светло-синем плаще с капюшоном, который на нем смотрелся неплохо, хотя на любом другом показался бы мрачным.

– Джинн действительно велел тебе освободить Сади? – спросил я по пути. – Или это была твоя обычная дурная шутка?

– А тебе не нравятся мои шутки? – спросил он с безмятежно-спокойным лицом.

– Можно было бы шутить не так тонко.

Оказавшись внутри, я зажег огонь в очаге. Собрался налить пару кружек ячменной бражки, но припомнил, что Вайя не ест и не пьет.

– Как я и говорил, я не знаю, почему меня просили освободить Сади.

– Полагаю, хотят, чтобы мы победили.

Я глотнул бражки, холодящей горло.

– Джиннам до нашей войны ровно столько же дела, сколько нам до войны между муравьями.

– Ну, мне без разницы, что они там думают: я их все равно не вижу. – Я опять отхлебнул бражки и вытер бороду. – Знаешь, кого я вижу? Твоего желтоволосого типа. Столько дней пути, а ты так и не сказал мне, кто он на самом деле. А теперь мы на переднем крае войны, и я думаю, пришло время сказать.

– Он крестесец.

– Не особенно обнадеживающе. Как раз с ними мы и воюем.

– Он один из пяти ближайших помощников Михея.

Разинув рот, я посмотрел на него, а потом рассмеялся.

– Да. Вот это шутка. Отлично.

– Я не шучу.

– Для чего тебе связываться с одним из помощников Михея?

– Его имя Айкард. У него хороший рух. Я это видел.

– Еще одно, что ты можешь видеть, в отличие от меня.

Я выскочил из юрты, чтобы найти этого помощника Михея. Айкард разговаривал с кузнецом при свете костра. Он помахал мне и улыбнулся, когда я приблизился.

– Дай нам минутку, – сказал я кузнецу.

И усач нас оставил.

– Слышал, ты любишь вишневый вкус, – сказал крестесец. Улыбка у него была как у друга детства. Он достал из заплечной сумы кальян. – Сам я любитель яблок.

– Ты шпион.

Он зацепил тлеющие угольки из костра палкой и забросил их в чашу кальяна. Они звонко лязгнули.

– Не особо хорош шпион, раскрывающий свою личность.

Я остался стоять, даже когда он протянул мне мундштук.

– Почему ты сбежал от своего командира?

Он вдохнул. Забурлила вода. Потом выпустил вишнево-яблочный дым.

– А ты точно не хочешь? Это потрясающе.

Я сел у костра и попробовал. Яблоко добавляло вишне терпкости, и я это оценил.

– Михей послал меня найти ведьму, – сказал он. – Ту, что провела его через Лабиринт.

Я едва не задохнулся. Пришлось остановиться во время вдоха и выкашливать дым.

– Погоди. Что значит «через Лабиринт»?

Айкард пояснил, как ведьма по имени Ашера провела Михея и сто паладинов сквозь Лабиринт. Вайя стоял рядом и тоже слушал.

– Как такое возможно? – спросил я его. – Почему никто об этом не знал?

Вайя сел у огня.

– Джинны наверху говорят, что им ничего не известно о джиннах внизу. Боюсь, тайны Лабиринта от меня скрыты.

– Если он мог проникнуть туда, – сказал я, – значит, можем и мы.

– Нет, – вмешался Айкард. – Именно это вам делать не следует. Вот почему я больше не могу служить Михею. Что-то изменилось в нем с тех пор, как мы нашли эту ведьму в копях Эджаза. Он во власти темного заклинания, которое способно уничтожить то, что дорого всем нам.

– Как ты это понял? – спросил я.

Айкард указал на кальян. Сделал длинную затяжку и выпустил облако вишнево-яблочного дыма.

– Зная, что Ашере нравятся темные места, я отправил разведчиков исследовать все пещеры вокруг Костани. Мы нашли ее там. Она была… – Айкард вздрогнул. – Она была с ног до головы покрыта зелеными светлячками. Казалось, они говорили с ней.

Я обернулся к Вайе.

– Ты в этом что-нибудь понимаешь?

Он пожал плечами.

– Увидев меня, – продолжал Айкард, – она велела передать Михею: если он хочет снова ее увидеть, пусть «выпьет из чаши тьмы». И что она возвратится, только если Михей будет готов открыться ее богине, которую она называла Хавва.

– Переводится как «спящая», – вставил Вайя. – Со старого парамейского. Но я никогда не слышал этого слова в качестве имени.

Я снял аркебузу с пояса, повернул цилиндр, и тот громко щелкнул.

– Похоже на сказку, чтобы пугать детей. Я никогда не видел, чтобы ведьмы выигрывали войну. – Насколько мы могли судить, Айкард лгал. Я сунул аркебузу ему на колени. – Я видел такие в бою. Расскажи мне, как это работает.

Айкард взял оружие и поднес к лицу.

– Придумано механиком Михея из Шелковых земель.

– И где он взял этого механика?

– Император Шелковых земель послал Джауза изучать Колосса Диконди, чтобы сделать такого же. Михей Колосса расплавил. – Айкард усмехнулся. – Джауз был потрясен тем, что его спасли от этой кропотливой работы, и тут же перешел на службу к Михею.

– Ты знаешь,