из высшего сословия, чьи отцы выторговали себе кусочек божественной силы у богов когда-то! — Она прищуривается, оглядывая его с ног до головы, словно пытается проникнуть в самую душу. — Ты всего лишь смертный. Смертный-й-й, — говорит нараспев, чем сильно бесит.

Оболенский напрягается, но не отвечает.

— Суль, хватит игр, — вмешивается Романов, его голос звучит тяжело, будто каждая фраза даётся с трудом после того, как его тень вернулась на место. — Мы завершили ритуал. Теперь ты обязана выполнить свою часть.

— Обязана? — жрица поворачивается к нему, её тёмные глаза, в которых больше нет желтой радужки, лишь зрачок, разлитый по ней, сверкают угрозой. — Вы, смертные, любите диктовать свои правила, забывая, кто здесь на земле хозяин. Не вы!

Теона, которая всё это время стояла у алтаря, внезапно заговорила:

— Если ты нас не отпустишь, твоя связь с богами ослабнет. Ритуал-то уже закончен. Идет обратный отсчет. Ты сама это знаешь. Магия, которую мы восстановили, уже покидает храм, чтобы напитать землю.

Суль бросает на неё уничтожающий взгляд, но её поза выдает сомнение.

— Грязнокровка, ты блефуешь, — шипит она, но в её голосе появляется нерешительность.

— Проверь сама, — спокойно отвечает Теона, складывая руки на груди.

Суль хмурится, её взгляд метается между нами, алтарём и переливающимися наполненными до горлышка сосудами, запечатанными печатями эгрегоров стихий. Суль злится, чувствуя, что магия больше не подчиняется ей полностью.

А мы ощущаем как вибрируют стены храма от ее нарастающей злости и ходуном ходит под ногами пол.

— Хорошо, — наконец произносит она, делая шаг назад. — Я позволю вам уйти с дарами. Но запомните, смертные, вы будете мне должны.

— Должны? — спрашиваю я, не скрывая недовольства. — Мы сделали всё, чтобы восстановить баланс. Мы ничего не должны. Романов отдал тебе то, что ты просила.

Суль улыбается, её взгляд полон хитрости.

— О, баланс восстановлен, — соглашается она. — Но равновесие — вещь хрупкая. Рано или поздно вам снова понадобятся силы богов, а тогда… — Она обводит нас взглядом. — Вы вернётесь ко мне.

Она исчезает, как будто растворяется в воздухе, оставляя после себя только запах жасмина и тяжёлое чувство угрозы и утраты чего-то важного.

Мы остаёмся одни в храме, но напряжение не спадает.

— Ну и ведьма, — бормочет Оболенский, наконец расслабляя плечи. — Что теперь?

— Забираем сосуды и уходим, — твёрдо отвечает Романов. — Чем дольше мы здесь, тем больше шансов, что она передумает.

— А если правда вернёмся к ней? — Теона смотрит на меня, её глаза полны сомнений. — Думаешь, она даст нам ещё раз шанс? Или заберет наши жизни?

— Лучше не планировать возвращение. Не самое безопасное место для прогулки, — говорю я, беря в руки сосуд. — Сейчас наша задача — вернуться и использовать магию там, где она нужна. Всё остальное — потом.

Мы уходим с достоинством, унося дары земле, истосковавшейся по плодородию, а нам в спины летят проклятия Суль.

Мы шагаем по коридорам храма, наши шаги гулко отдаются в каменных мешках. Тишина давит на уши, воздух кажется вязким, словно обволакивает невидимой липкой паутиной. Все настороже, никто не говорит, но я чувствую, как напряжение в группе растёт с каждым шагом.

Вот стерва! — шипит Романов. Такой сдержанный, сейчас он явно не контролирует себя.

Вдруг резкий звук заставляет нас замереть.

Суль появляется перед нами, как тень из кошмара, её движения быстрые, почти незаметные. Она хватается за плечо Романова, заставляя его вздрогнуть.

— Ты, — шипит она, её голос низкий, вибрирующий. Глаза сверкают, как у хищной кошки, а в движениях чувствуется опасность. — Ты еще узнаешь, какая я стерва!

Романов смотрит на неё, напряжённо, но не отстраняется.

— Чего ты хочешь? — произносит он холодно, хотя я замечаю, как его рука невольно сжимается в кулак.

— Осторожнее, тень много даст тебе, выполнит грязную работу, но потом заберет души тех, кто тебе дорог, — шепчет Суль, её губы растягиваются в странной улыбке. — Тень глубже и умнее, чем ты думаешь. Она живая. И не факт, что ты ее хозяин, что ты поработил ее. Похоже, ты уже без тени не можешь, как и твой род.

Её слова звучат загадочно, почти пророчески, и не очень приятно.

Жрица с длинными змеевидными волосами (чего мы не заметили раньше) задерживает взгляд на лице Ивана, застывшем как маска ужаса, словно хочет запомнить каждую черту, а затем, не дожидаясь ответа, исчезает так же внезапно, как появилась.

— Кошмар. Вроде красивая баба, а такая вредная! — бубнит Шереметев.

— Как обычно, — вторит ему кто-то у нас за спинами. Все замолкают, дальше идут в оглушающей тишине, боясь повторного появления ведьмы и ее проклятий.

В тишине остаётся только звук нашего дыхания.

Я ловлю взгляд Романова — на его лице смесь замешательства и раздражения.

— Она напугала тебя? — тихо спрашивает Теона, глядя на него с подозрением.

— Нет, — сухо отвечает он, но голос его выдаёт.

— Что она имела в виду? — вмешиваюсь я, чувствуя, как что-то внутри сжимается от беспокойства. — Чего хочет твой род? Вы же и без того богаты и знамениты.

— Не знаю, — бросает он, делая шаг вперёд. — И сейчас не время это выяснять.

Снова идём вперёд, но атмосфера явно изменилась. Это чувствует каждый. Мы будто заглянули в будущее, которое нам не очень понравилось.

Для нас эта прогулка должна была стать всего лишь приключением, но обернулась чем-то большим — не радужным мостом в будущее.

Тень Суль остается с нами, кажется, навсегда.

Глава 26

Есть один большой плюс у этой истории с посещением храма. Благодаря добытой божественной энергии, мы получили намного больше, чем запрашивали изначально!

— Нам не нужны другие артефакты, — заявляю я спокойно, слушая умиротворенно как клацают склянки в дорожной сумке, висящей на шее Джинни.

— Ты уверен? — спрашивает князь Оболенский.

Я же бросаю короткий, но многозначительный взгляд на Романова, киваю.

— Абсолютно. Мы заплатили за услугу очень дорого.

— Можно подробнее, — наседает на меня Алиса. — Сколько мы заплатили? Мы же ни черта не отдали ей.

Но я поднимаю руку и недовольно хмурюсь. Если девчонка не поняла того, что там произошло, то и не нужно.

— Время всё расставит по своим местам… — говорю задумчиво