них ударить меня, как второй внезапно упал на землю без сознания. Это Гарри пришел на помощь. Он взял какую-то железку непонятно откуда и ею орудовал. Второй коллектор собрался было дать отпор, да и ему влетело. В конечном счете брат спас меня. И тогда я понял, что всё не зря. Его ждет большое будущее… Однако на этом история не закончилась. Мне пришлось объяснить ему, что́ я сделал и что́ скрывал от него целый год. Все вести он встретил с досадой и даже жалостью ко мне. Предложил помощь, говорил, что устроится на подработку и так, вдвоем, мы сможем выплатить нужную сумму. Я отказался, сказав, что осталось-то немного, пару тысяч долларов всего-то. Ты, наверное, подумал сейчас: «Вот, хороший брат, всё делает сам, сам отвечает за свои действия!» Да вот только если бы я действительно был хорошим братом, то согласился бы на его помощь. Ведь мое желание доделать всё самому – лишь результат зависти. Да, я завидовал своему брату. Как только он пошел в школу боевых искусств, у него внезапно стали пробиваться таланты, о которых ранее никто в семье и предположить не мог. Стало ясно сразу: он особенный. Не такой, как я. И со временем мне приходилось всё глубже и глубже зарывать в себе это поганое чувство. И я мечтал хотя бы раз доказать, что полезен. Как бы сказать ему, что без меня его таланты не раскрылись бы в полной мере. Вся эта ситуация с долгом – прекрасный тому пример. А вернее, ужасный, с какой стороны ни погляди. Правда, я любил Гарри. И очень желал ему помочь… В конце концов долг я всё же отдал. Спустя месяц после того случая. Пришел потом к Гарри, и он похвалил, дескать, я молодец, он меня любит и всё такое. А я, как последняя мразь, ждал вовсе не этих слов. Я ждал что-то вроде: «Без тебя я бы не стал тем, кто я есть сейчас». И знаешь, что в итоге? Эти слова были сказаны мной на этом месте почти год назад, в день рождения Гарри. Не знаю, почему всё так обернулось. До сих пор не знаю, но уже и не ищу ответа, ведь в этом попросту нет смысла. Время идет, всё меняется. Однако память остается навсегда. И я безмерно благодарен своему брату за всё, что нас связывало и продолжает связывать все двадцать с лишним лет… И в который раз скажу это, братец, но ты же знаешь, что без этого я не усну: прости меня, пожалуйста. – И Кристофер поклонился.

Я чувствовал, что с какой-то точки рассказа он стал обращаться не столько ко мне, сколько к Гарри. И меня это тронуло.

– А та девушка… – внезапно заговорил я. – Что с ней?

Крист на миг замер, словно парализованный.

– Ты про кого?

– Про ту девушку, с которой ты ходил на свидание четыре года назад. Из-за этого ты отказал брату в прогулке…

Он не стал отвечать. Вместо этого резко взял меня за лацканы пальто, точно обезумевший, и спросил с надрывом:

– Откуда ты, черт возьми, это знаешь? Я никому никогда не рассказывал об этом. Никому! Откуда?! Отвечай!

– Мне сон приснился, – ответил я без напряжения. – Там был ты, Гарри и ваш диалог.

Он еще крепче сжал мой воротник и схватил мою левую руку своей правой.

– Каким образом? Как такое вообще возможно?

– Сам не знаю, честно, – соврал я. – Но мне почему-то показалось, что это всё было взаправду.

Крист ослабил хватку и освободил меня.

– Да, это так… Не знаю, мать его, что за сон тебе там приснился, но это пугает, чтоб ты знал. А девушка… бросила меня. И поделом мне. Тогда я это полностью заслужил. Я был отвратителен в тот момент.

– Понятно…

Взгляд мой опустился на снег, который из синего постепенно окрашивался в белый вместе с подъемом всеобщего светила на горизонте.

– Давай уже не будем вспоминать то, что было. – Выражение лица Криста разгладилось, просветлело. – Не думаю, что Гарри приятно смотреть за этим. Через два дня у него день рождения. Предлагаю вместе явиться сюда.

– Давай.

– Я заеду за тобой часов в десять утра. Это четверг будет, там уж, думаю, никто не станет сердиться, если магазин откроется позже обычного.

– А по субботам он во сколько открывается?

– В десять, хе.

– Ясно. Ну, буду ждать тебя.

После этого он вызвался отвезти меня домой, основываясь на чувстве вины за то, что заставил вставать «бедного ребенка» в пять утра, дабы тот добрался на место вовремя. Я согласился.

В канун дня рождения Гарри, вечером, после смены в парикмахерской, миссис Прайс попросила меня съездить за несколькими тюбиками с краской, которые успели закончиться. Я согласился и отправился в сторону центра. На неделе на мою тушу раз уже взваливали такое поручение, поэтому дорогу и нужный магазин я знал заблаговременно. Он был единственный такой, который работал до девяти.

Дорога заняла у меня около получаса. Я купил нужные цвета и мог просто спокойно уехать, не задерживаясь, однако при выходе из магазина по ту сторону улицы увидел знакомое лицо. Это был Адам. Он шел, постоянно озираясь. Я это заметил и сразу притворился обычным прохожим, надев капюшон и взявшись за велосипед. Меня не просекли, и Адам без опасений вошел в оружейную лавку.

Прочитав название на вывеске, я понял, что́ это за лавка такая. Судя по местоположению, подумал, что она принадлежит Кристоферу Фоксуэллу. И работала она до десяти вечера. Меня стало разъедать любопытство, что же хулигану-преступнику там понадобилось в столь позднее время. Из-за этого я, сам того не сознавая, оставил велосипед с пакетом красок и зашагал на ту сторону улицы.

Внезапно голос из ниоткуда, мрачный и низкий, остановил меня:

«Я бы не советовал тебе туда идти. Лучше развернись, сядь на велосипед и…»

– Не тебе говорить, что мне делать, – перебив, ответил я в воздух и решительно двинулся вперед.

«Что ж. Твое право».

Входить внутрь я не стал, только притаился сбоку обширной стеклянной витрины и начал осторожно подглядывать.

Как и ожидалось, на месте продавца стоял Крист. Весь уже сонный и готовый к закрытию. Адам что-то сказал ему. Крист обернулся и снял со стены катану, протянул ее «клиенту». Адам принялся рассматривать ее со всех сторон. Пока он вертел и прощупывал кусок заостренной стали, у меня появилось дурнейшее предчувствие. Так всё и произошло[39].

Я и глазом моргнуть не успел, как Адам положил оружие в ножны и им со всей силы ударил Кристофера по голове. Следом он запрыгнул к нему за кассу и стал избивать, пока тот не отрубится. Я тотчас же вбежал внутрь и хотел было крикнуть: «Остановись!» – но вдруг Адам прекратил град своих ударов и с озверевшими глазами поглядел под кассу. Он всё еще не видел меня