алтарный образ для монахов Скопето; он выбрал старый сюжет волхвов, поклоняющихся Младенцу, но оживил его маврами, индийцами и многими Медичи; один из последних, служащий астрологом с квадрантом в руках, относится к самым человечным и юмористическим портретам эпохи Возрождения. Наконец (1498), как бы говоря, что грехи его отца были прощены, Филиппино был приглашен в Прато для написания Мадонны; Вазари похвалил ее, вторая мировая война уничтожила ее. В сорок лет он вступил в брак и несколько лет познавал радости и невзгоды родительского воспитания. Внезапно, в сорок семь лет, он умер от такого простого недуга, как ангина (1505).

VII. ЛОРЕНЦО ПРОХОДИТ

Сам Лоренцо не принадлежал к числу тех немногих, кто в те века достиг преклонного возраста. Как и его отец, он страдал от артрита и подагры, к которым добавилось расстройство желудка, часто причинявшее ему изнурительные боли. Он испробовал дюжину лекарств, но не нашел ничего лучше, чем мимолетное облегчение, которое давали теплые минеральные ванны. За некоторое время до смерти он почувствовал, что ему, проповедовавшему Евангелие радости, осталось жить недолго.

Его жена умерла в 1488 году; и хотя он был ей неверен, он искренне оплакивал ее потерю и скучал по ее руке помощи. Она подарила ему многочисленное потомство, из которого выжили семеро. Он тщательно следил за их воспитанием, а в последние годы жизни старался склонить их к браку, который мог бы принести счастье как Флоренции, так и им самим. Старший сын, Пьеро, сочетался браком с Орсини, чтобы приобрести друзей в Риме; младший, Джулиано, женился на сестре герцога Савойского, получил от Франциска I титул герцога Немурского и таким образом помог навести мост между Флоренцией и Францией. Джованни, второй сын, был направлен на церковную карьеру, и он с радостью принял ее; он радовал всех своим добрым характером, хорошими манерами и хорошим знанием латыни. Лоренцо убедил Иннокентия VIII нарушить все прецеденты и сделать его кардиналом в четырнадцать лет; папа уступил по той же причине, по которой заключалось большинство королевских браков — чтобы связать одно правительство с другим в дружбе одной крови.

Лоренцо отошел от активного участия в управлении Флоренцией, делегировал все больше государственных и частных дел своему сыну Пьеро и искал утешения в сельском покое и общении с друзьями. Он оправдывался в характерном письме.

Что может быть более желанным для хорошо воспитанного человека, чем достойное проведение досуга? Это то, что желают получить все хорошие люди, но чего добиваются только великие. В разгар государственных дел нам, конечно, можно позволить себе с нетерпением ждать дня отдыха; но никакой отдых не должен полностью лишать нас внимания к заботам нашей страны. Я не могу отрицать, что путь, который мне выпало пройти, был тяжелым и изрезанным, полным опасностей и сопряженным с предательством; но я утешаю себя тем, что внес свой вклад в благополучие моей страны, процветание которой сейчас может соперничать с процветанием любого другого государства, каким бы процветающим оно ни было. Я также не был невнимателен к интересам и процветанию собственной семьи, всегда предлагая для подражания пример моего деда Космо, который с одинаковой бдительностью следил за своими общественными и частными заботами. Теперь, получив предмет своих забот, я верю, что мне будет позволено наслаждаться сладостями досуга, разделять репутацию моих сограждан и ликовать во славу моего родного места.

Но наслаждаться непривычным покоем ему оставалось недолго. Он едва успел переехать на свою виллу в Кареджи (21 марта 1492 года), как боли в желудке стали тревожными. Были вызваны врачи-специалисты, которые заставили его выпить микстуру из драгоценностей. Ему стало быстро хуже, и примирился со смертью. Он выразил Пико и Полициану свое сожаление по поводу того, что не сможет прожить достаточно долго, чтобы завершить свою коллекцию рукописей для их проживания и использования студентами. С приближением конца он послал за священником и из последних сил настоял на том, чтобы покинуть постель и принять таинство на коленях. Теперь он думал о бескомпромиссном проповеднике, который обличал его как разрушителя свободы и развратителя молодежи, и жаждал получить прощение этого человека перед смертью. Он послал друга просить Савонаролу прийти к нему, чтобы выслушать его исповедь и дать ему более ценное отпущение грехов. Савонарола пришел. По словам Полициана, он предложил отпущение грехов на трех условиях: Лоренцо должен живо верить в милосердие Божие, пообещать исправить свою жизнь, если выздоровеет, и встретить смерть со стойкостью; Лоренцо согласился и был отпущен. Согласно раннему биографу Савонаролы, Дж. Ф. Пико (не гуманисту), третьим условием было обещание Лоренцо «восстановить свободу Флоренции»; по словам Пико, Лоренцо не ответил на это требование, и монах оставил его не отпущенным.34 9 апреля 1492 года Лоренцо умер в возрасте сорока трех лет.

Когда весть об этой преждевременной смерти достигла Флоренции, почти весь город скорбел, и даже противники Лоренцо задавались вопросом, как теперь можно поддерживать общественный порядок во Флоренции или мир в Италии без его направляющей руки.35 Европа признала его авторитет как государственного деятеля и почувствовала в нем характерные качества того времени; он был «человеком эпохи Возрождения» во всем, кроме своего отвращения к насилию. Его медленно приобретаемое благоразумие в политике, его простое, но убедительное красноречие в спорах, его твердость и мужество в действиях заставили всех флорентийцев, кроме немногих, забыть о свободе, которую разрушила его семья; а многие, кто не забыл, помнили ее как свободу богатых кланов соперничать силой и сутяжничеством за эксплуататорское господство в «демократии», где только тридцатая часть населения могла голосовать. Лоренцо использовал свою власть умеренно и на благо государства, даже пренебрегая своим личным состоянием. Он был виновен в сексуальной распущенности и подавал дурной пример флорентийской молодежи. Он подавал хороший пример в литературе, восстановил литературный уровень итальянского языка и соперничал со своими протеже в поэзии. Он поддерживал искусство, обладая разборчивым вкусом, который стал эталоном для Европы. Из всех «деспотов» он был самым мягким и самым лучшим. «Этот человек, — сказал король Неаполя Фердинанд, — жил достаточно долго для своей славы, но слишком короткое время для Италии».36 После него Флоренция пришла в упадок, и Италия не знала покоя.