Выходя из мобиля, я пошатнулась, но Миха проворно меня подхватил, проявив удивительную для деревенского парня галантность. Я бросила взгляд на него и мысленно удивилась видимым переменам: рядом со мной возвышался не великовозрастный рыжий мальчишка, а симпатичный молодой мужчина в тёмно-синем кителе с рядом серебряных пуговиц и такого же цвета брюках. Наша с ним пара производила внушительное впечатление. Дом лорда Морроуза явно не экономил на своих людях…

Огромное здание с колоннами и львами возле высокого гранитного крыльца. Арка дубовых дверей, далёкий гул голосов там, за высоким порогом. Я сделала шаг, тронула пальцами ручку и окаменела. Что меня ждёт там, впереди? Что ждёт нас всех? Мне совершенно не нравилось ощущать себя мелким кофейным зерном, попавшим между огромными жерновами вершителей человеческих судеб.

— Миледи, нам пора, — осторожно напомнил мне Миха. — Но перед тем как мы войдём, — тут Миха замялся и отвёл взгляд, — лорд Оберлинг просил передать вам дословно, простите…

— Я успела привыкнуть к милорду и его странным манерам, — оглянувшись на телохранителя, я только пожала плечами. — Говори, и пойдём.

— «Ты должна стать звездой этой премьеры, малышка. Не вздумай её провалить, в партере стоит ящик с тухлыми яйцами.» Так, кажется. У меня память хорошая.

Не удержавшись, я рассмеялась и пальцами тронула край рукава куртки Михи.

— Не удивляйся. В старом Льене была такая театральная традиция: за плохую игру актёров закидывали тухлыми яйцами. Он так пошутил, не волнуйся.

Глупая шутка, но нервное напряжение, скопившееся за прошедшее утро, меня разом отпустило. Как будто с души соскользнуло и растворилась в граните крыльца. Я расправила плечи, задрав подбородок, оправила юбку и смело шагнула вперёд. Миха взялся за ручку двери, меня пропуская, и почтительно поклонился.

Темнота холла огромного серого здания тут же вспыхнула яркими молниями десятков фотовспышек.

Раздались громкие возгласы. Вездесущие газетчики ждали именно меня. Вопли: «Она здесь!» должны были напугать юную девушку, выбить из колеи. Но за мной сейчас стоял не только мужественный телохранитель, тут же прикрывший собой от особо назойливых репортёров, но и Крапива, и дети, и Эдвин.

«Он тобой просто дышит».

Нет. Назад пути нет. Не на ту вы напали, столичные крысы. Не опуская взгляда, я спокойно улыбнулась и двинулась в сторону распорядителя, чей белый камзол заприметила сразу же.

Прима так прима. Тем более что в партере стоит приготовленный ящик с протухшими яйцами…

Глава 28

Акт первый

— Миледи? — распорядителем оказался рослый белоголовый старик, древний и невозмутимый, как гранитная колонна, рядом с которой он возвышался.

Оно словно не замечал того хаоса, что продолжал бушевать за нашими с Михой спинами. Слепящие блики вспышек и громкие вопли газетчиков были недостойны внимания королевского распорядителя.

— Аделаида Вальтайн, — представилась я уверенно. — С телохранителем.

— Сударь? — старик изобразил лёгкий поклон в сторону моего спутника.

Миха, бесшумно выросший за моей спиной, тоже кивнул.

— Миха Голимов, личный водитель милорда Морроуза, временно поручившего мне охрану леди Вальтайн.

Я хотела поправить его, заявив, что напрасно они меня так называют, но в эту секунду слева снова вспыхнула вспышка, и я промолчала. Не буду давать новых поводов для сенсаций. Пусть как хотят, так меня и называют.

Старик плавно взмахнул длинной рукой, и в ответ на его странный жест из нас окружавшей разношестной толпы вынырнул юный парнишка, почти подросток. Его сразу же выделяла очень светлая, почти белая форма, уверенный взгляд и короткая стрижка. Старик бросил ему несколько слов и кивнул в сторону зала, а я поняла лишь, что этот мальчишка проводит нас с Михой на места для свидетелей.

Поручив меня провожатому, распорядитель потерял к нам всякий интерес и медленно отвернулся, давая понять, что разговор наш окончен.

Я было замялась, решая, не стоит ли с ним попрощаться, но притихшие было газетчики вдруг возбудились и кучно рванули назад. Толпа праздных зевак, скопившаяся в холле суда, отхлынула вместе с ними. Только пухленькая молодая женщина с пушистыми рыжими кудрями в мужском костюме чуть задержалась, выразительно меня оглядев и залихватски подмигнув. Я без труда узнала супругу Тьена Оберлинга. Она здесь явно не случайно. Впрочем, у этой журналистки репутация весьма скандальной и дерзкой особы. Что ж, с таким мужем за спиной можно себе позволить некоторые вольности.

Сразу стало светлее, подул робкий сквозняк, и я облегчённо вздохнула. В эту секунду парнишка, наш провожатый, наконец обратился ко мне, произнеся неожиданно низким и мягким голосом:

— Миледи, пойдёмте. Заседание вот-вот начнётся, газетчики ждут появления короля.

Счастье какое! Не по мою душу сегодня собралась стая бездушные люди со вспышками. Наш проводник развернулся и поспешил в сторону зала суда. Я перевела взгляд на вдруг посеревшего Миху, и сердце вдруг дрогнуло от предчувствия. Выглянув из-за широкого плеча великана, я наконец-то увидела то, что так его впечатлило.

В холл строем входили рослые ловчие, облачённые в чёрную форму без знаков отличия. Едва минуя порог, они тут же растягивались в цепочку, отодвигая толпу ближе к стенам, и вытаскивали из-за колонн особенно изворотливых журналистов.

Следом за ними вошёл караул в форме королевской гвардии и вооружённый, как будто бы на войну. Чеканный шаг, окаменевшие лица. За ними в дверях показался… Нет. Не король.

Мой Эдвин. Мрачный, чёрный, сутулый, как ворон, взирающий на толпы врагов со столба кладбищенской ограды. Бледная маска лица, провалы чёрных глаз, невидящий взгляд куда-то поверх голов толпы. Я замерла, позабыв, как дышать. Как же ему сейчас больно! Королевские игры жестоки.

Секунды стучали в ушах, наш проводник затерялся в толпе — как бы не упустить его из виду! — а я не могла заставить себя сдвинуться с места. Наши с Эдвином взгляды вдруг встретились. Мир вокруг словно замер, попятился в стороны, все звуки затихли. Остались лишь мы, двое, мужчина и его женщина.

Не помня себя, я сделала широкий шаг вперёд, но тут же мягко, решительно и однозначно была остановлена Михой. Не сводя с меня глаз, Эдвин сообщил что-то тихо ловчему, весьма почтительно наклонившемуся к нему, и кивнул в мою сторону. Тот тут же понятливо поклонился и быстро исчез.

Последнее пересечение взглядов. Нужно как-то его поддержать, сделать что-то… Но что? Продолжая сжимать в кулаках подол платья, я ему улыбнулась. Эффект моя робкая и испуганная улыбка произвела ошеломительный. Эдвин вдруг выпрямился, прищурился, расправил плечи, став