— Что-то случилось?

— Милорд отправил детей на познавательную прогулку с мэтром Шельмаром и просил вас не беспокоить. Как ваша мигрень?

Какая мигрень? Ох, чуть было вслух не спросила. Вовремя остановилась, снова почувствовав себя лгуньей.

— Благодарю вас, сегодня лучше.

Ведя почти светскую беседу с дворецким, стоящим за дверью, я решительно расчесалась, заплела простую гладкую косу и пыталась умыться. Бледна и помята. Я и сама уже верю в мигрень.

— Завтрак ждет вас в столовой, миледи. После завтрака милорд просил вас сразу зайти к нему в кабинет. У него очень важное дело.

Последняя фраза дворецкого показалась мне зловещей, как скрип колес черной повозки могильщика.

— Да, Фрэй, благодарю. — прохрипела я еле слышно. — Можете идти, я скоро спущусь.

Колени от ужаса вдруг предательски подогнулись. Руки мелко затряслись. Вцепившись в столешницу раковины, я снова взглянула в свое отражение. Да что со мной не так? Почему я дрожу как осиновый лист?

Вдох, выдох.

Эдвин еще ни разу меня не обидел. Если он пожелает продолжить наш ночной разговор, ничего страшного не случится. Даже Шарль обвинил его лишь в соблазнении бедной сестры, но никак не в насилии!

Напряжение схлынуло вдруг, словно морок. Я поплелась в спальню. Открыла дверь шкафа, не глядя, достала сухую и свежую нижнюю рубашку и приличное платье. Быстро оделась. Путаясь в юбках и спотыкаясь, вышла в коридор.

От одной мысли о завтраке в горле встал упругий ком. Нет, не хочу. Лучше уж сразу казнь. Или допрос. Как я объясню свое поведение? Забралась в чужую спальню, дерзила хозяину, трогала его совершенно неподобающим образом! Но ведь Морроуз совершенно не выглядел рассерженным. Более того… ему понравилось!

А что, если… просто спросить его? Не думаю, что ему имеет смысл скрывать от гувернантки происхождение его воспитанников. Разве я не вправе знать, с кем имею дело? Да, у них темный дар. Но ведь это не главное!

Эх, будь что будет!

К моему величайшему изумлению, на тихий стук в дверь рабочего кабинета ответа не последовало.

Глава 31. Знаки внимания

И что же мне было делать? Приличная леди должна растеряться, повздыхать под дверью и покорно удалиться. Верно ведь? Что-то я начинаю забывать, как должны себя вести эти самые леди. Исключительно по причине забывчивости я подёргала тугую ручку кабинета Морроуза (заперто!), а потом всё же достала печать и коснулась ей плашки дверного замка.

Что же я творю?! Вчерашний урок не пошёл мне на пользу. Куда меня снова несёт?

Раздался еле слышный щелчок, и тяжёлая дверь приоткрылась. Надо же! Выходит, что у меня есть доступ ко всем помещениям этой усадьбы? Ну... почти ко всем, некромантская башня не в счёт. Почему милорд мне доверяет? После всего, что случилось, он мог с полным правом забрать у меня этот магический ключ.

Несколько долгих секунд я безуспешно боролась с искушением… и позорно проиграла, осторожно скользнув в едва приоткрытую дверь. В конце концов, если я хочу знать ответы на мучившие вопросы… То просто спрошу у того, кто, ссутулившись сидит боком ко мне. Не за столом, а возле окна, в резном кресле, напряжённо и сосредоточенно читая какой-то большой документ. Судя по внешнему виду — письмо.

Ах! Он всё же тут!

Я всего лишь гувернантка. Хоть и леди, но прислуга. Мне полагалось выйти за дверь, потом громко опять постучать и дождаться его приглашения. Но я не смогла. Всего несколько быстрых шагов — и я уже стою за спиной Эдвина, разглядывая растрёпанную шевелюру густых чёрных волос. Уверена, он меня заметил, но даже не пошевелился. В те славные дни, когда лорд Морроуз жил в столице, частенько появляясь в нашем гостеприимном доме, я его хоть и боялась, но не восхищаться не могла. Он всегда и во всём был безупречен. Щегольская причёска, модный и дорогой костюм, ледяной взгляд чёрных глаз, плотно сжатые губы. Даже вежливая улыбка, которая выглядела отстранённой и мёртвой.

В Крапиве он разительно менялся, снимая свою маску из камня и стали. Сейчас передо мной сидел невероятно уставший мужчина. Наедине сам с собой он расслабился и неожиданно вдруг оказался… живым. Даже вчера, в полумраке его спальни, Эдвин казался другим, уверенным в себе, куда более сильным. Кто вы, настоящий хозяин Крапивы, маг смерти и самый загадочный из мужчин? Я коснулась плеча некроманта рукой. На секунду замерли мы оба. А после…

Медленно опустив лист бумаги на подоконник, Эдвин поймал мою руку и прижался к ладони щекой. Твёрдая скула, шершавая кожа и порывистый вздох в мои пальцы. Этим жестом Морроуз сказал много больше, чем смогли бы выразить сотни, тысячи слов. И я дрогнула, позволяя себе нечто вовсе неслыханное: запустив пальцы свободной руки ему в волосы, осторожно погладила чёрные пряди. Невесомо притронулась к тёплой бархатной коже.

Мужчина хрипло выдохнул и откинулся на спинку рабочего кресла, прижимаясь затылком к моей груди. Руки так и не отпустил. А я затаила дыхание, кажется, впервые со дня нашего знакомства разглядывая его по-настоящему. Не как врага и не как жертву. Не как хозяина, не как тёмного мага. Как Эдвина. Тени, залёгшие под закрытыми глазами. Пушистые ресницы. Гордый хищный профиль, тяжёлый щетинистый подбородок, резные губы. Мне вдруг мучительно захотелось провести по ним кончиками пальцев.

Борясь с искушением, я наклонилась ещё ниже, но он внезапно открыл глаза и пристально на меня поглядел. Волшебство момента вдруг растворилось, как утренний белый туман у злосчастного пруда.

— Адель, простите меня за минутную слабость. Испугались? — голос Морроуза прозвучал очень тихо и хрипло.

— Нет, это вы меня простите, милорд, — с явным сожалением я забрала свою руку и отступила на шаг. Стало вдруг зябко и неуютно. — За вторжение и…

— Не стоит, леди Вальтайн, — некромант неожиданно улыбнулся, сразу же преображаясь, и слова прозвучали тепло. — Печать в вашем кармане позволяет входить в мои покои, когда вам будет угодно. И больше не прячьтесь. Я всегда и везде вам рад.

Он вдруг оглянулся и взял меня за руку. Осторожно, будто бы опасаясь мне навредить.

— Присядьте, у меня есть для вас кое-что важное.

Он обвёл меня вокруг массивного дубового стола и отпустил лишь тогда, когда я присела на стул возле него. Страшно не было. Все тревоги вдруг отступили, уступая место совершенно другим чувствам. Права была Люси. Во всём права. И как я этого