Он рассказал, какое задание получил от Совета, как они должны были спровоцировать нападение черных магов.

— Ты хочешь сказать, что ударил ее ножом в спину, прикрываясь их нападением?

— Я должен был… но не смог… в любом случае она умерла…

— Ты лично видел, что она погибла?

— Она бы не выжила от полученных ранений.

— Ты видел, что она мертва? — еще раз спросил Ник.

— Нет. Проверить было невозможно.

— Тогда еще есть шанс, — Ник отпустил его, и Нерис повалился на пол. На смену злобе и отвращению пришла опустошенность и усталость.

— Ты действительно веришь в это? — спросил Нерис.

— А больше мне ничего не осталось! — силы покинули Ника, как если бы кто-то залпом выпил их из его тела, оно стало каким-то тяжелым и неповоротливым, он сидел на полу и смотрел на Нериса. — Одного не пойму, ты это сделал, чтобы потом счеты с жизнью свести?

— Нет, конечно.

— Тогда я не понимаю.

— Я и сам не понимаю, — Нерис дополз до ножки кровати и прислонился к ней, ему все еще было тяжело дышать, и говорил он отрывисто и глухо. — Когда погибла моя жена, со мной что-то произошло, мои чувства умерли вместе с ней, в буквальном смысле. Знаешь, это страшно, когда ты открываешь утром глаза и видишь все то же самое, но тебе все равно. Все равно, что кто-то жив или умер, убьешь ли ты кого-то, ни до чего и ни до кого нет дела. И лишь физические удовольствия ненадолго восполняют образовавшуюся пустоту. Но она их вернула.

— Кто она? — не понял Ник.

— Твоя подруга, Айра. Она сказала: «Будет тяжело и снова больно, но не отказывайся от этого дара.» Но я не знаю, как мне теперь с этим жить.

— Ты будешь жить! Хочешь ты этого или нет! Просто потому, что умереть я тебе не дам. То, что Совет сделал с ней, не должно остаться безнаказанным, и ты мне поможешь!

Нику было противно и одновременно жаль Нериса. Он прекрасно понимал, что ему выпал шанс заставить его играть на своей стороне и нужно его использовать, но он ненавидел себя за то, что даже в такой ситуации может думать лишь о мести Совету, мозг его работал отдельно, четко просчитывая все возможности.

— Я помогу! — ответил Нерис.

«Поздравляю, теперь у тебя есть глаза и уши в Совете!» — с грустью подумал Ник. — Дорого, однако, Нерис мне достался!»

— Ты должен вести себя, как прежде. Они ни о чем не должны догадаться! Иначе нам обоим конец.

Затем он помог Нерису подняться, хотя и сам чувствовал, что еле стоит на ногах.

Ник приготовил снотворное, и через несколько минут Нерис уснул. Ник боялся оставлять его одного, поэтому после того, как убрал все следы неудавшегося самоубийства, устроился рядом в кресле, но уснуть так и не смог. Разные навязчивые мысли лезли в голову, и ночь тянулась нескончаемо долго.

Глава XVI

Сквозь волнами накатывающую боль чувствуется холод и сырость, куда-то тащат. Она с трудом приоткрыла глаза: на белом фоне движутся черные плащи, слышны нечеткие голоса. И снова забытье. Затем каменные стены, изредка мелькают зарешеченные окна, длинные бесконечные коридоры и снова пронзающая боль.

Очнулась Айра в небольшом замкнутом помещении. Уже наступила ночь, в узкое зарешеченное окно под потолком камеры заглядывали яркие звезды. Тусклый светильник в стене скудно освещал пространство. Она лежала на деревянной лавке, раны были обработаны и почти не болели, на них наложили свежие повязки, но встать Айра еще не могла. А вокруг растекалась густая темная энергия, и стало ясно, что здесь ее магия бессильна.

Наступило утро, оно сменилось днем, затем вечером. Скрипнул засов, дверь отворилась, вошел человек в черном плаще, лица которого под капюшоном было не рассмотреть, поставил на пол кружку с водой и хлеб и молча вышел. Перед походом Айра приняла снадобье, позволяющее не нуждаться в пище и воде несколько дней, но действие его подходило к концу. Еще два — три дня без воды можно будет продержаться, а дальше… Первое, что в таких случаях делали — подмешивали что-либо в воду. Она решила держаться, сколько сможет. Было ясно, смерти они ее не хотят, иначе убили бы сразу, а, значит, у них на нее иные планы.

На следующий вечер снова вошел человек, посмотрел на нетронутый поднос и вышел. Прошло еще несколько дней, и каждый вечер все повторялось.

В камере стояла мертвая тишина. Ни единый звук извне не мог пробиться сквозь толстые стены. В этой тишине Айра отчетливо слышала свои мысли. Порой они начинали казаться произнесенными вслух, порой кричали в ее голове. «Странно,» — подумала она. — «Неужели так сходят с ума?». И все мысли, как в калейдоскопе, сменявшие одна другую, стали сопровождаться непрекращающейся головной болью. Невыносимо хотелось пить. Было страшно и холодно.

Начал пробиваться очередной тусклый рассвет. И вдруг сквозь поверхностный сон Айра услышала, будто в камере кто-то ходит. Она с трудом открыла глаза и увидела на полу длинную худую крысу, шарившую в поисках еды. Крыса осторожно подошла к хлебу, обнюхала его, затем сунула свою узкую мордочку в кружку с водой, чихнула и резко отпрянула.

— Спасибо тебе, — прошептала Айра.

Она осторожно свесила со скамьи руку, так что та почти касалась пола. Крыса все бегала, исследуя пространство, но, наконец, осмелев, подошла ближе, и вот Айра почувствовала на пальцах ее теплый язык и маленькие острые зубки.

«Спасибо тебе и прости!» — подумала Айра и в тот же момент быстрым движением схватила крысу за горло, второй рукой свернув ей шею. В последний раз дернулись короткие лапки, и крыса кулечком повисла в руке.

Затем, не выпуская крысу, Айра встала и ногой пнула кружку с водой.

— Она ни к чему не притронулась, моя королева! Дольше ждать нельзя, она может не выдержать.

— Она нужна мне живой! А твоя задача заключается в том, чтобы заставить ее перейти на нашу сторону! Нам нужна ее сила! Я могу рассчитывать на тебя?

— Я все сделаю, моя королева! — ответил Герион.

— Мне ведь не нужно тебя ничему учить?! Надеюсь, ты понимаешь меня!

— Разумеется!

— Тогда иди!

Герион спускался вниз по лестнице, обдумывая дальнейший план действий. Он уже знал, что предпримет, оставалось лишь проработать некоторые детали. А навстречу ему поднималась Лийла, светловолосая, стройная, высокая, ее длинное оливковое платье еле-слышно шуршало по ступеням. В своих размышлениях Герион не заметил, как она оказалась напротив, и он