«А глупость и безрассудство, духи вас подери, — тоже следование общему делу?» — подумал маг, но вслух ничего не сказал.

— Утром мы подойдем к лагерю, — произнес Агирос нел тон Дернак, и они снова двинулись вперед.

Медленно светало — из плотно-черного в темно-серое, затем просто в серое беспросветное небо. Повалил густой снег, ничего не стало видно. Магией уже пользоваться нельзя — заметят. Остановились.

— Нерис, Айра, — обратился Агирос, и его голос неожиданно громко прозвучал в полном безмолвии падающего снега, — вы двое идете вперед. Остальные будут ждать вашего возвращения вон там, — он указал на укрытые снегом камни, видневшиеся метрах в пятидесяти от места, где они находились, серые, сколотые, унылые, как и весь окружавший пейзаж. — Близко не подходите, постарайтесь обнаружить, где могут стоять стражи, и сразу возвращайтесь.

Нерис — маг высшей категории, хоть и молодой, но очень опытный, видавший сражения и не раз принимавший в них участие, и как говорили о нем, совершенно непроницаемый. Что было в мыслях этого человека, что он чувствовал, если вообще что-то чувствовал, оставалось загадкой. Со всеми он держался одинаково вежливо и одинаково на расстоянии.

— Волнуешься? — улыбнувшись, спросил Нерис. — Ты в первый раз на задании?

— Да, я не участвовала в сражениях.

Странно, что он спрашивал, ведь если Айру взяли в разведывательную группу, о ней должны были знать все. Или это простая попытка поддержать разговор?

— Ну, будем надеяться, что и сегодня до боевого крещения не дойдет!

Они не выходили на открытое пространство, перебираясь от одного укрытия к другому, и сейчас стояли за огромным раскидистым деревом, полностью скрывавшим обоих.

— Ты был в этих местах? — практически беззвучно спросила Айра, хотя ответ ей не требовался, Нерис отлично ориентировался на местности, и было очевидно, что здесь он не впервые.

— Это было давно, в другой жизни. Видишь кого-нибудь?

— Нет, не вижу. А ты?

— Нет. Тогда идем дальше.

Продвинулись немного еще. Дальше стало сложнее: местность была пустынней, меньше деревьев — меньше возможностей остаться незамеченными.

— Думаю, скоро мы увидим стражей, — предупредил Нерис, но он ошибся, снова никого, лишь гнетущее беззвучие. — Не понимаю, они должны быть где-то здесь, — сказал он ей на ухо, но выражение его лица по-прежнему не изменилось. — Надо немного подождать.

Снова стоят под деревом, падают снежинки, большие, идеальные в своей красоте, разбиваясь о землю, проживая во время полета свою короткую жизнь. А сверху уже летят другие. И этот миг уже никогда не повторится. И мысли где-то далеко, не здесь.

— Доброе утро! — прошептал мягкий женский голос, и Нерис ощутил на лице прикосновение нежной женской руки.

— Доброе! — улыбнулся он и немного вылез из-под одеяла.

— Пора вставать!

— Не хочу!

— Ты всегда такой забавный по утрам! — она запустила пальцы в его светлые волосы и взъерошила их еще больше.

— Ну, хватит, прекрати! — он схватил ее и прижал к себе. Она попыталась вырваться, но не получилось.

— Отпусти!

— Нет! — он повернул ее к себе лицом. — Я тебя никогда не отпущу! Теперь ты моя жена!

— Только никто об этом еще не знает! — в ее глазах плясали огоньки.

— Я знаю, ты знаешь, этого достаточно!

Она поцеловала его.

— Ну, правда, пора вставать! Поднимайся! Нас ждут!

Он неохотно встал и начал одеваться.

— Здесь надо жить одним днем. Большее мы позволить себе не можем.

— У нас будет еще много дней.

— Просто знай, Милар, что я люблю тебя. Постоянно только это.

Их направили на границу Зеладского края, шесть лет назад, в другой жизни…Там было неспокойно, черные маги постоянно вторгались на чужую территорию. Многие уже погибли. Постоянно высылаемые группы сдерживали их лишь на время. Нерис раньше уже был в этих краях, неприветливых и мрачных. Сначала шли поля, затем — редкий лес с валунами, дальше — узкая полоса гор, через которую затерявшиеся тропы вели во владения черных магов. Те, кому довелось побывать по ту сторону, рассказывали, что никогда еще в своей жизни не ощущали такой пустоты и безысходности. То ли черные маги поставили свою защиту, то ли само место обладало столь сильной энергетикой, никто не знал. В тот первый раз, когда Нерис оказался здесь, он чудом остался жив, из восемнадцати человек их группы вернулись лишь четверо. Один вскоре умер от полученных ран, остальные долго лечились.

— Милар, не отходи от меня далеко, — предупредил он, — боюсь, они где-то здесь устроили засаду.

Дальше начался ад. Их было слишком много и все происходило слишком быстро. Еще секунду назад она была рядом, и вот он уже потерял ее из виду. В памяти не осталось, сколько он сражался, скольких убил или ранил. Он помнил лишь то, как держал ее окровавленное тело, и ее кровь смешивалась с талой водой. Она все равно была прекрасна, и ее красивые серые глаза неподвижно смотрели в серое весеннее небо. Пахло сыростью, металлом и кровью. Она не успела ничего сказать, не успела попрощаться, просто посмотрела наверх. О чем она подумала в тот момент? Было ли ей больно, страшно или она ушла, не успев ничего осознать?

Все началось и все закончилось. Он снова вернулся живой, в грязной пропитанной кровью одежде, но на его теле не было ни единой царапины. Только душа разодрана в клочья. Один день разделил жизнь на «до» и «после». Как один день одновременно может дать счастье, а потом забрать все, что у тебя есть?

— Я больше не хочу жить, больше не хочу чувствовать. Как я могу остаться здесь один? В этой комнате? Со всеми этими воспоминаниями?

Нерис проснулся на полу. Что-то изменилось, но он не сразу понял, что. Та же комната, предметы… Только ему больше не было больно. Мозг отчетливо работал, помнил каждую деталь прошедшего дня, но отсутствовало главное — Нерис не чувствовал. Сожаление, тоска, печаль, одиночество — все ушло в один миг, а с ними любовь и радость, оставив лишь голый разум в физической оболочке.

Не было больше запретов и совести, только расчет, логика и достижение целей. Он еще помнил ее, помнил, как им было хорошо вместе, только не мог больше ощутить ту радость, которую когда-то испытывал. Он не понимал, ни что с ним происходит, ни что с этим делать. Никто сразу не заметил перемен, ведь он участвовал в тяжелом бою, и его состояние можно было понять. Он старался вести себя как обычно, но скрыть это не удалось. И, несмотря на то, что со всеми он держался приветливо, не заметить перемен было уже невозможно.

— Он