Шрифт:
Закладка:
Орландо смолчал.
Он мог бы сказать, что познакомился со мной, когда артефактами в моем сундуке и не пахло.
И что просил поцелуя он у обезображенной пчелам замарашки.
Но зачем оправдываться перед этой Ферро?
А я меж тем готовилась сыграть в партию века.
Ну, как — готовилась…
Тот, кто жил в студенческой общаге, наверняка знает много карточных фокусов, и прочих штук, которыми девчонки пугают друг друга во время гаданий при свечах. Мне удавалось самых скептически настроенных убедить, что дух Александра Сергеича Пушкина пришел. Притом неоднократно!
А еще я все-таки училась у Петровича.
И мастерству ныкать шпаргалки была обучена в совершенстве.
Да, да, я собиралась мухлевать.
И нет, мне не было стыдно.
Ни капельки.
— Во что сыграем? — произнесла Ферро, когда мы подошли к столу.
— Пусть случай за нас все решит, — ответила я.
Вокруг стола тотчас образовалась толпа людей, желающих посмотреть, чем кончится наш спор века. Посередине стола лежало яйцо, поблескивая.
Анника пристроилась рядом, и я ощутила, как Петрович, выбравшись у нее из-под юбки, суетится под столом.
— Петрович, — тихо шепнула я. — Помогай! Иначе нас всех ощиплют, и пустят на суп.
— Понял, принял, — голосом профессионального шпиона ответит тот.
Мне подали новенькую колоду, я распечатала ее на глазах Ферро.
Из нее я выбрала туз червей и показала его Ферро.
Себе я выбрала пиковую даму.
— Все просто. Если ваша карта ложится направо, — я указала, куда должна лечь эта карта, — то выиграли вы. Если налево — то я. То же самое и с моей картой. Если моя ляжет направо раньше, то выиграла я. Если налево — вы. Воля случая, не больше.
— Какая примитивная игра, — усмехнулась Ферро. — Впрочем, игру сложнее ваши мозги вряд ли осилят… Отойдите, отойдите от нее! Чтобы она не могла жульничать! Пусть нас случай рассудит! Он самый честный судья!
Я тщательно тасовала колоду, поглядывая на свои руки.
Тут мелькал тревожным алым пятном, мелькал, мелькал…
Пока я его нечаянно и очень технично не выронила из рук.
Петрович был тут как тут.
Он ухватил эту карту и с ней вместе юркнул под чужую юбку!
И никто ничего и не заметил.
У меня от волнения даже уши взмокли!
А ну, как нашего Бонда обнаружат?!
Но, кажется, в такой толкучке под юбку любой дамы мог тигр залезть — никто и не заметил бы.
Перетасовав колоду, я принялась медленно раскладывать карты налево и направо.
И думала только об одном — чтобы никто не заметил, что я постоянно держу пиковую даму в ладони!
Тишина стояла невероятная.
С каждой новой картой зрители дышали все тише, впиваясь взглядом в стол.
Валет, шестерка…
Ферро наблюдала за мной, не сводя горящего взгляда.
У нее от волнения, казалось, сейчас шляпа взлетит над головой.
Лево, право, лево, право…
Когда от напряжения у меня уже гремело в голове, а тишина начала давить на виски, я не выдержала, и выложила свою даму направо.
— Ваша карта бита, — произнесла я. — Вы проиграли.
И зал взорвался шумным «ах!», как будто все разом выдохнули.
— Ура! Ура! — закричала Анника, прыгая и хлопая в ладоши. — Фермы наши! Наши!
И она поспешно ухватила со стола алмаз, чтобы никто не стащил в суматохе.
Петрович посреди этого гвалта выскочил, как черт из табакерки, и рванул с картой ко мне.
Я лишь успела опустить руку.
Глянцевый кусочек картона из клюва Петровича перекочевал ко мне в ладонь, и я отточенным движением воткнула ее куда-то в середину колоды.
А Петрович, с пробуксовками на поворотах, снова влетел под юбку Аннике и затаился там.
Ферро же не могла отвести взгляда от моей выигрышной карты.
— Этого не может быть, — прошептала она, наконец. Вид у нее был самый безумный.
— М-да, — протянул Орландо, рассматривая карты на столе. — В несколько секунд проиграть все свои фермы в такую простую игру… Это, пожалуй…
— Да этого быть не может! — взорвалась Ферро. — Вы обманули меня, этого быть не может! Это всего лишь случайное совпадение! Это ничего не значит!
Как запела! А как же — честный судья?
Она накинулась на меня, вырвала из рук колоду и рассыпала ее по сукну игрового стола.
Ее туз был там. Долго его искать не пришлось.
Он лежал третьим.
— Ваша карта действительно проиграла, — спокойно заметил Орландо.
— Я могу надеяться, что вы сегодня же передадите мне все документы на теперь уже мои фермы? — спокойно спросила я, хотя руки у меня все еще дрожали.
— Никогда! — прорычала Ферро, сверкая абсолютно ненормальными глазами. — Ты не получишь ничего, грязная интриганка! Я не продавала тебе ничего, денег не получала! Я не обязана тебе их отдавать!
— Карточный долг — долг чести, — напомнил Орландо. — Если вы уклонитесь, то вас не пустят ни в один приличный дом этого города. И даже не станут здороваться. А еще — вашу продукцию не будут пускать на рынок. Так что вам придется съесть ее самой.
Ферро с ненавистью смотрела на него.
— Но я строила свое дело, свою империю очень долго, — прошептала она. — Это дело всей моей жизни!
— Об этом стоило вспомнить прежде, чем садиться играть, — ответила я грубо. — В случае вашего выигрыша вы бы настояли на том, чтобы я отдала вам алмаз?
Ферро даже зарычала от ярости.
— Я не оставлю этого просто так! — выкрикнула она, отступая.
— Документы на фермы, — потребовала я, протянув к ней руку.
— Проиграли — извольте платить! — сурово выкрикнул кто-то из толпы зрителей.
— Заплачу, — прошептала Ферро, давясь слезами. — Но и вы заплатите, вы горько поплатитесь за свою дерзость!
Она пулей выскочила вон из зала. А я повисла на шее у Орландо.
— Орландо! Мы выиграли! — еле дыша от пережитого волнения, произнесла я.
— Выиграли, — он стряхнул напряжение и рассмеялся, обняв меня. — Только вот…
— Что? — напуганная его голосом, я отстранилась от него и заглянула ему в глаза.
— Ферро была уверена, что выиграет, — ответил он. — Иначе б она и играть не села. Словно у нее был амулет на удачу. И до сих пор он ее не подводил. А теперь она вдруг проиграла.
У меня мурашки
