снова вспомнила обвивающего гору крылатого змея и поёжилась – не от страха, а от чувства полной беспомощности перед чем-то огромным и непостижимым. А Орса, поражённая до глубины души, насухо сглотнула и притихла. Лао погладил её по волосам и улыбнулся ласково:

– Не стоит бояться, ребёнок. Это всего лишь слухи. Но если когда-нибудь ты захочешь подставить ладони для падающей звезды – будь готова, что она сожжёт тебе руки.

– Да не хочу я ловить звезду, – буркнула Орса, отвернувшись, и помидорно покраснела. – Пусть себе летает, где хочет.

– Весьма разумный подход, – без намёка на иронию похвалил Итасэ.

Пленник застонал в беспамятстве и пошевелился. Я рефлекторно оглянулась и с удивлением поняла, что теперь могу различить и тонкий рваный шрам у него под скулой, и слипшиеся ресницы: пока мы обсуждали положение дел, уже совершенно рассвело. Сна, естественно, не было ни в одном глазу.

– Что делать будем? – вырвалось у меня.

– Что, что… завтракать, – хулигански боднул меня Тейт головой в плечо и замер. – Трикси, ты ведь понимаешь? Мы сейчас перекусим, а потом пойдём искать этих, как их, приятелей Дорма. Ну, которые тебя призвали. И, может, найдём их, а может, сдохнем по дороге.

«Ты ведь выберешь меня? Останешься со мной?» – хотел спросить он, но промолчал.

Наверное, это глупо, но я не верила, что Лао может умереть. А Тейт – проиграть. И поэтому видела сейчас перед собой только одну дорогу. Ту, что кончалась развилкой: в Лагон – или обратно в мой мир.

Я обняла Тейта – так крепко, насколько хватило сил. Поцеловала его в щёку и поверх плеча уставилась на Итасэ, сумрачного и, кажется, немного смущённого. Ну, давай, скажи, что не надо тащить в кусты это сокровище, потому что все смотрят и вообще неприлично.

Да к шраху.

– Хочу шергу, ту хрустящую лепёшку, как вчера, и фуубе с кислыми фиолетовыми ягодами, забыла, как называются, – с вызовом заявила я. Тейт щекотно хмыкнул мне в шею. – А на десерт, пожалуйста, какую-нибудь сумасшедшую атаку на свободный клан.

Напряжение развеялось – почти.

– Похвальная смелость, Трикси-кан, – усмехнулся Итасэ, опустив ресницы, хотя глаза его и так напоминали непроницаемые тёмные зеркала. – И она должна быть вознаграждена. Отправляемся после завтрака. Пройдём напрямую в лаборатории Дорма, узнаем, кто ещё участвовал в ритуале, а дальше… Дальше как мир подскажет.

– Импровизация, – мечтательно зажмурился Соул. – Да, магия удивительно похожа на поэзию. Есть такой жанр – спонтанное сложение песни, который очень… – Тут он наконец заметил взгляд Итасэ – недовольный, мягко говоря, и быстро закруглился: – …Который очень похож на то, чем мы собираемся заняться. Да, пока не забыл, а что с пленником будем делать?

– Возьмём домой? – робко заикнулась Орса, заискивающе глядя на брата. – Я его буду кормить, учить всяким штукам, ругать, когда скучно… Можно?

– Нет, – решительно заявил Соул. – Люди не питомцы. И это жестоко. И он будет разбрасывать мои свитки.

– А можно…

– Мы отнесём его к границам долины, в безопасное место, – вмешался Итасэ, и слова его прозвучали неожиданно мягко, без привычных саркастических интонаций. – И мы… мы оставим ему знаки. Если он правда хочет жить и готов что-то ради этого сделать – он найдёт Лагон и войдёт туда. Да, и приготовьте кто-нибудь шергу, не сам же я должен утруждаться, – добавил он ворчливо и сел на траву у костра, кутаясь в туманный шарф.

Думаю, и Соул, и Орса, и даже Тейт могли многое сказать о свободных и том, что неразумно указывать потенциальному врагу дорогу к твоему дому. Но каждый нашёл себе дело получше. А я почему-то смотрела на этого нелепого молодого мужчину со шрамом на щеке и вспоминала Маронга… Вот у кого несгибаемая воля и бешеное упрямство!

Да, конечно, терпеливость и умение существовать в согласии с миром – добродетели. Но иногда, чтобы выжить, нужно уметь действовать вопреки всему, даже здравому смыслу, который шепчет: кто ищет лучшего, тот теряет всё, оставайся, смирись, довольствуйся бездной вокруг, ведь другим бывает ещё хуже. И тогда есть только один выход… или нет?

Пульс внезапно зачастил.

Я с трудом моргнула – на веки точно пролился тёплый воск – и медленно вдохнула. Шрах, как странно… Такое чувство, будто я сейчас не абстрактно размышляю о нелёгкой судьбе младших ветвей свободных кланов, а решаю жизненно важный вопрос. И ответ определит не только моё дальнейшее существование, но и нечто много большее.

– Выглядишь усталой, – послышался вдруг мягкий, певучий голос совсем близко.

– Лао, – рефлекторно улыбнулась я, оборачиваясь к андрогину. Всё-таки его – или её – присутствие действовало на меня удивительным образом, успокаивая и придавая сил одновременно. – Нет, не устала. Это другое.

Орса вскрикнула и шарахнулась от костра; покатился пустой котелок из-под шерги, ветки зашипели, и огонь с одного края погас. Итасэ выразительно цокнул языком – прозвучало это хуже площадной брани, а Соул начал мягко выговаривать сестре вполголоса. Лао то ли шелестяще выдохнул, то ли просто очень тихо рассмеялся – и взял меня за руку, увлекая прочь от суеты.

– И всё же тебе лучше отдохнуть, Трикси.

Мы совсем немного прошлись, огибая шатёр по дуге, но лишние звуки как обрезало. Здесь было так тихо, что даже мой неискушённый слух различал суховатый шелест длинных узких листьев и шорох песка, когда налетал ветер. Пахло океаном и душными цветами, слабее, чем обычно в горах, но вполне ощутимо. Небо, кобальтово-чёрное ночью, раскололось на две части: лихорадочный оранжевый восток и молочно-белый запад с узкой тёмной полосой по горизонту, где вздымались горы.

Лао свернулся клубком под деревом, прямо на песке, и похлопал рядом с собой, искушающе поглядывая из-под ресниц. Секунды три я честно игнорировала приглашение, памятуя о пылающих очах Тейта, а потом всё же улеглась, подложив руки под голову.

Пульс постепенно начал приходить в норму, без всякого биокинеза.

– И что тебя так напугало, Трикси?

– Собственные мысли, – призналась я немного смущённо. – Глупо, да?

– Почему же, – ответил он тихо и немелодично, совершенно не похоже на себя, а потому жутко. – Самые страшные твари живут в голове.

Волосы у Лао закрывали половину лица; не видно было, как шевелятся губы, но зато из-за тёплого дыхания усилился исходящий от прядей аромат – тревожный и приятный одновременно; яростная зимняя гроза, ледяной ливень – и раскалённый камень, надвое расколотый молнией…

– И у тебя тоже?

– О, особенно у меня, – улыбнулся Лао и умолк, не отводя от меня пристального взгляда.

Так, словно приглашал выговориться.

– Да ерунда на самом деле, – пробормотала я. Мысли у Лао были – чистый свет, вроде