– Ау бабушки еще и злые, острые зубы! Вот, смотри! Всех плохих людей бабушка будет – ам! – кусать и грызть! Чтобы ты, Тимка, с друзьями жил в хорошем, красивом городе, да? Беги, играй, малышонок…

Какой же праздник на душе, когда неравнодушным горожанам, ей, журналистке, удается сохранить это хорошее и красивое! Ларису еще в советские времена коробило определение счастья по Марксу (написал в своей знаменитой анкете!): «Борьба». Почему не «Созидание»? «Мирное созидание»? Но если надо, она, конечно, поборется! И зубки острые покажет, еще как…

И вот еще сколько-то годков пролетело – потихоньку начали сносить на курорте бараки. И появился новый «объект культуры», говоря суконным, неживым языком, живейшая радость и достижение энтузиастов: «Черноморский форт». Позабытая, позаброшенная старина – особняк греческих купцов и остатки крепости – теперь единый историко-художественный комплекс! Весьма необходимый довольно молодому, в сущности, городу, раскинувшемуся на очень, очень древних человеческих путях и стоянках…

Картины, авторские изделия нынешних черноморских талантов, старинные пушки, ядра, архивные фотографии и карты – понравилось все это Тимохе. Уже большой парень, первоклассник. Сказал бабушке, что разбирается в таких вещах!

Все течет, все меняется…

В высокогорной олимпийской деревне главнее гор ничего быть не может! Такие они высокие, неправдоподобно красивые слева, справа – всюду. Не знаешь, куда смотреть, любоваться-восторгаться хоть в сотый раз! Но яркие флаги всевозможных стран, новенькие симпатичные дома среди пухлых, с голубизной сугробов тоже очень хороши…

Яна – морской человек, плавать может часами, а вот кататься на лыжах… Ну, часик – и хватит, пусть ее парни сами рассекают! Тимошку, который на пару с папой бесстрашно ныряет с аэрария (высота второго этажа!) и здесь не остановить. Снова и снова лихо скатывается с Андреем по совсем не пустяковому склону! И вдруг завалился набок, пол-мордашки, пол-шапочки с помпоном в снегу… Яна вскакивает.

– Не, мам! Мне не больно ни капельки! Совсем не больно!

И опять по движущейся ленте вверх, за отцом, пока Яна с Лизаветой нежатся на солнышке – открытая веранда кафе как раз у подножия трассы.

– Даже странно, Ян, что никаких лыжных курортов у нас недавно в помине не было, всех этих шикарных дорог, тоннелей… Защитники дикой природы до сих пор возмущаются! А у меня, аж не верится, не было машины! Ужасно странно…

– А мне ужасно странно, что у нас с Андреем не было Тимохи!

Сочный тенор над Яниным ухом вклиняется в разговор:

– Подвиньтесь-ка, девушки, дайте сесть усталому спортсмену. Ну да, Яна вроде… Помню, помню птичку певчую!

Мордатый, пузатый мужик в шикарном лыжном костюме, сжимая в ручище банку пива, плюхается рядом, начинает жадно хлебать из нее. Господи, просто какая-то ходячая-сидячая антиреклама здорового образа жизни! Карикатура! Но кто же это?

– Да Максим Фролов я! Не узнала? Я ж у тебя на свадьбе был special guest, спецгость! Пел, срывал аплодисменты!

О ужас! Максим, звезда вокальной студии, в которой Яна занималась школьницей… Как же они, девчонки восхищались голосистым высоченным блондином! Всерьез сравнивали его с Басковым – куда, мол, тому до стройняшки Макса! Гордились, что свою, без сомнения, потрясающую карьеру он начинает с ними…

– Вы… ты больше не поешь?

– Да разве есть время заниматься ерундой? Приехали с женой из столицы всего на пару дней. У тестя большая сеть ресторанов, работы до черта. Но я, девочки, такой южный фрукт, что со временем, гладишь, и здесь разверну высококлассный бизнес! Потесним, потесним зверюшек и лыжников!

Монолог Максима бесцеремонно прервала неулыбчивая пигалица в роскошной меховой куртке. Не глядя на подруг, скоренько повлекла мужа внутрь кафе.

– Тоже мне, ресторатор! Не переварил наш гений столичных деликатесов – его переварили! Тряпка! – издевается Лизавета, которая запомнила Макса гордецом Ленским. «Куда, куда, куда вы удалились?» Ах, какой шикарный был концерт, какой успех…

– Переварили? Да просто откормили нашего Ленского! Он, ты же видишь, лопается и от жира, и от счастья! У Хаксли в одном романе есть сюжетик: влюбленный джентльмен шантажом заставляет одну кокетливую леди выйти за него замуж…

– В чем шантаж?

– А он случайно увидел, как эта красавица, которая на людях романтично лепетала о смерти, за столом еле-еле сгрызала сухарик, тайком обжирается окороками и рябчиками! Может, когда наш Макс рвал душу в трагических ариях, в нем уже зрела тоска по этим самым рябчикам? И… как там жир-нючий такой деликатес называется… фуа гра?!

В самом деле, все течет, все меняется – люди и все-все вокруг них. К лучшему? Так не хочется слушать тех, что уверяют: к худшему! Может, раньше тут знойные слоны топтались, – вон, в соседнем Ставропольском крае нашли два скелета, Андрей говорил! Но всякие там маленькие хлопотливые пчелки-пичужки все равно остались, только, может, пищать по-другому стали… Яна смешливо поддевает подругу плечом, кое-что вспомнив:

– А уж как ты, Лизон, всегда уверяла: «Я мерзлячка! Никогда, ни за что не сунусь туда, где холодина, пусть хоть сто олимпийских стадионов понастроят!»

«Когда я вернусь…»

Старший брат наконец купил в Москве шикарную квартиру в рассрочку, и Яна подбила родителей проведать его всей семьей: двухэтажные поезда всего сутки в пути! Конечно, прихватила с собой Тимку, а муж-археолог – человек как всегда архизанятой…

Братишка Сережа – талант, лауреат балетных конкурсов. Солирует в мюзик-холле, в знаменитом ресторане выступает со своими номерами. Хотя бабушка Анна Ивановна убеждена, что, не будь он таким «бесхребетным», танцевал бы всех принцев в Большом театре! И жена не ушла бы, забрав дочку – «надоело куковать в съемных интерьерах!» Тот факт, что теперь эта «кукушка» вроде уже не одна, бабушка отметает:

– Так и передайте Сергею: приеду к нему в гости, когда он вернется в классический балет, восстановит семью! Всему виной всегда бесхребетность либо беспринципность!

Яна возмущается: брату снова жить с этой предательницей? И слава тебе Господи, что разбежались! Папа, кстати, с ней согласен.

А мама вздыхает:

– В чем-то бабушка права… Сереже из-за его доброты бывает непросто! Вот, помню, повезла его поступать в балетное училище, остановились, конечно, у Риты (любимая папина сестра). Он побежал во двор играть и тут же вернулся: какая-то старушка ключи забыла, не может попасть в квартиру. Рита говорит, веди, мол, ее к нам, чаем напоим.

А мальчик мой прямо со слезами: «Да я звал, но она решила сидеть на лавочке, ждать своих. Ну зачем я гулять пошел, только расстроился!»

Но не будь Сережа добрым, могли бы они вот так, особо не спрашивая, нагрянуть всем табором? – резонно