— Ничуть не возражаю!

Они отправились на кухню.

С тех пор как Марина была здесь последний раз, Георгий успел навести на кухне порядок, отчего стало гораздо светлее и даже, кажется, еще просторнее. Кухня в квартире Георгия была под стать остальным комнатам — такая огромная, что в ней вполне поместилась бы вся Маринина квартира. Ну не вся, так половина. Значительную часть занимал огромный старинный буфет, густо покрытый тонкой изящной резьбой — резные цветы и фрукты, стада овечек и танцующие фигурки. Теперь резьба была аккуратно вычищена, не было на ней ни пылинки, так что Марина уверилась, что Георгий не сам наводил здесь порядок, а нанял уборщицу.

Марина села за стол.

Стол тоже был большой — за ним вполне могли уместиться десять человек. Кроме того, он был очень прочный и опирался на толстые дубовые ножки в форме звериных лап.

Имелись в этой кухне и приметы нового времени — большой холодильник, микроволновая печь и вполне современная электрическая плита, сегодня вымытая до блеска.

Георгий открыл холодильник, достал ветчину, масло, сыр, маринованные огурчики, положил все это на стол, вынул из хлебницы свежий итальянский хлеб.

Марина почувствовала зверский голод, сделала большой бутерброд и откусила от него чуть не половину.

Георгий заправил кофеварку.

— Кофе будешь с молоком?

Марина не ответила, и он удивленно повернулся к ней.

Она сидела, отложив недоеденный бутерброд и уставившись на стенку буфета.

— Пьяный танцор, которому не нужна обувь! — проговорила Марина странным тихим голосом.

— Что? — переспросил Георгий. — О чем ты?

— Да вот же он! — Марина ткнула пальцем в одну из украшавших буфет резных фигурок.

Георгий проследил за ее взглядом.

На стенке буфета был искусно вырезан хоровод танцующих нимф. Среди них был сатир, или фавн, — ухмыляющийся деревянный божок с козлиной бородкой и маленькими копытцами на ногах.

— Вот уж кому точно не нужны ботинки! — повторила Марина. — Это о нем написал твой дед!

— Господи, ты права! — радостно воскликнул Георгий. — Конечно, пьяный танцор — это сатир! Я же чувствовал, что разгадка у меня перед носом! Но я настолько привык к этому буфету, что перестал его замечать и не понял, о чем писал дед! А ты сразу поняла, в чем дело! Господи, какая же ты умница!

Он посмотрел на нее с настоящей нежностью, выбежал из кухни и через минуту вернулся с тетрадью деда.

— Так… что здесь написано… дважды потянуть бороду справа налево, а потом наоборот…

Георгий дважды потянул козлиную бородку фавна справа налево, потом один раз — слева направо. Внутри буфета что-то негромко скрипнуло, и деревянная фигурка открыла рот. При этом выражение лица сатира стало удивленным. Впрочем, ничего больше не произошло.

— Ну да, как там и сказано, он очень удивился, — задумчиво проговорила Марина.

— А что делать дальше?

— Ну-ка, прочитай еще раз, что написал твой дед.

Георгий снова открыл заветную тетрадь.

— «…дважды потянул ее справа налево, а потом наоборот. Он тогда очень удивился и чуть не откусил мой палец…»

— Чуть не откусил палец! — повторила Марина. — Значит, твой дед сунул палец в открытый рот сатира. Наверное, и нам нужно это сделать, только на твоем месте я использовала бы не палец, а что-нибудь другое, что не так жалко…

— Да вот хоть это! — Георгий взял со стола карандаш и ткнул в открытый рот деревянной фигурки.

Видимо, при этом он нажал на потайную пружину и привел в действие скрытый внутри буфета механизм. Рот сатира с громким щелчком закрылся, едва не откусив кончик карандаша, а стенка буфета отодвинулась в сторону, открыв небольшой тайник.

— Здорово! — восхитилась Марина. — Обожаю старинную мебель, она всегда таит в себе столько загадок! Ну, и что там, внутри?

Георгий осторожно запустил руку в тайник и вынул из него стопку листков, исписанных ровным аккуратным почерком.

— Это все? — спросила Марина с легким разочарованием. — Только исписанные бумажки? Никаких древних украшений? Никаких таинственных артефактов?

— Больше ничего нет, — проговорил Георгий, тщательно обшарив тайник. — Но я думаю, что дед не зря спрятал эти листки. Он считал, что они очень важны, важнее всего остального, что было в его квартире. Ведь он не положил в тайник ни деньги, ни драгоценности, ни старинные редкости, а только эти записки!

— Ну, так прочитай, что он там написал! — нетерпеливо потребовала Марина.

Георгий расчистил место на столе, тщательно протер его, разложил перед собой листки и начал читать:

— «Я, Георгий Успенский, нашел и расшифровал эту древнюю запись во время раскопок на острове Дильмун. Эта запись, которую я назвал Пятой скрижалью, несомненно, проливает яркий свет на историю шумерской цивилизации, а вместе с тем — на древнейшую историю всего человечества. К сожалению, из-за зависти и косности моих коллег мне не удалось продолжить свои раскопки, и все, чем я располагаю, — фотография каменной плиты с древней надписью. Я имею основания полагать, что это — самая древняя надпись, сохранившаяся до наших дней. Надеюсь, что со временем историческая справедливость восторжествует, моя расшифровка будет по достоинству оценена, а Пятая скрижаль займет свое законное место в ряду выдающихся памятников древнего человечества».

На этом предисловие закончилось, и дальше следовала сама расшифровка древнего текста.

— «В четвертый день месяца нимера девятьсот одиннадцатого года от начала правления Третьей династии мы, Ам-ди-Набон, жрец храма Великой Звезды, и Шу-аш-Архан, советник Высокого двора, составили эту надпись в память о страшных и трагических событиях, случившихся по воле великих богов. Семьдесят дней назад, в двадцатый день месяца абнура, мы, Ам-ди-Набон и Шу-аш-Архан, и с нами еще восемь благородных жрецов и тридцать воинов отплыли на последнем корабле от берегов благословенной Атлантиды…»

— Атлантиды! — как эхо, повторила Марина. — Значит, она все же существовала!

— По крайней мере, так здесь сказано, — осторожно проговорил Георгий и продолжил читать: — «В тот день благословенная Атлантида была разрушена пламенем пробудившегося вулкана и морскими волнами. Должно быть, великие боги отвернулись от нас из-за нашей непомерной гордыни и прочих грехов. Страшен был гнев богов. Раскаленная лава стекала по склонам горы, безжалостно пожирая дома и сады, храмы и рынки. Стекая к берегу моря, лава встречалась с морской водой, и воды моря закипали от ее непомерного жара. Тысячи людей погибли в тот день — одни были сожжены лавой, другие убиты огромными камнями, падающими с неба, третьи утонули в морской пучине. Нам повезло — наш корабль успел выйти в море прежде, чем гнев богов уничтожил благословенный остров. Отплывая из разрушенной Атлантиды, мы увезли