шумов уже можно было объединять находящиеся на отдельных захронометрированных катушках композиции в цельное произведение. Выстраивать драматургию альбома было для Майка необычайно интересным занятием. Он садился за стол, писал тексты песен на отдельных листах и затем переставлял их, анализируя, как они будут смыкаться друг с другом. Сомнений не вызывали только две позиции: альбом должен начинаться с «Увертюры» и заканчиваться «Сегодня ночью». Еще одним критерием были временные ограничения — альбом записывался в расчете на формат катушки в 275 метров, поэтому каждая сторона должна была составлять не более двадцати двух минут.

Разобравшись с порядком, Майк собственноручно выбрал шрифты и на большом листе ватмана написал тушью «Майк — LV». Просто. Доступно. И легко.

Первоначально «LV» обозначало год рождения Майка — 1955-й. Когда же после фотосъемок Вилли Усова обнаружилось, что фигура Майка на обратной стороне обложки выглядит словно зависшая в воздухе, возникла и вторая версия названия — «левитация».

Выход. Брат Исайя (1982)

сторона A

Брат Исайя

Тот, кто нашел (Сундук)

Странные люди

Пустота

Червяки на крючке

сторона B

Послеобеденный сон

В кайф — и больше ничего (Хиппарь)

Торчу с твоих ног

Капли кайфовой росы

По итогам 1982 года, обнародованным в журнале «Рокси», этот дебютный альбом попал в пятерку самых лучших записей сезона — в одном ряду с «LV», «Табу» и «45». Вместе с тем «Выход» того времени можно было считать рок-группой достаточно условно. Оттолкнувшись от бардовской традиции, Сергей «Силя» Селюнин сочинял одухотворенные баллады, периодически перескакивая с КСП на реггей, блюз и неявную психоделику. Акустический орнамент его песен был обусловлен двумя факторами — невозможностью играть электрические концерты и невысоким техническим потенциалом музыкантов группы.

От полной халявы в музыкальном плане «Выход» спасал скрипач Андрей Заблудовский, ставший впоследствии лидер-гитаристом «Секрета». Он доводил до завершенного вида мелодии силиных песен, являясь их основным аранжировщиком. Ритм-секцию «Выхода» составляли влюбленные в реггей и новую волну Михаил Брук (барабаны) и Александр Андреев (бас), про музыкальное мастерство которых ироничный Силя выразился в духе «одно дело — любить, а другое дело — уметь играть». Как бы там ни было, именно Брук с Андреевым «подсадили» Силю на песни Боба Марли, принеся своему другу целую пачку пластинок с ямайской музыкой.

Следствием подобной реггей-подготовки оказался заглавный хит «Брат Исайя» — неожиданное для Сили обращение к библейской тематике: «Дверь заперта, брат Исайя, открой! / Мертвый или живой!» Этот реггей, написанный Силей за пятнадцать минут во время прогулки от дома до электрички, впоследствии оказался одной из самых популярных его песен и давал богатую пищу для всевозможных толкований.

«В идейном смысле «Брат Исайя» ничем не навеян, — рассказывает Силя. — Я прикололся к рифме «кайя-Исайя», но потом слово «кайя» из песни ушло и осталась рифма «душа простая». Позднее мои друзья нашли в тексте глубокий смысл — мол, это про Солженицына (так как он Исаевич) — чего в песне отродясь не было».

Основная часть композиций «Выхода» была написана Селюниным в 1979–1982 годах и представляла собой смесь хиппистских гимнов («Хиппарь») и эротических откровений («Торчу с твоих ног», «Капли кайфовой росы»), не переходящих в открытую похоть и остающихся где-то на территории царства Вечной Мечты.

Как ни банально это звучит, сюжеты для песен Силя брал из собственной жизни. Физик по образованию и будущий кандидат наук, он без ложного пафоса насыщал почти каждую из композиций бурными посталкогольными воспоминаниями, обостренным сексуальным восприятием действительности и остроумнейшим стебом — казалось, надо всем на свете. Одной из таких песен был «Хиппарь» — разудалый манифест раздолбайства, насыщенный легко читаемой самоиронией.

Еще одна из композиций, «Капли кайфовой росы», была написана Силей в приступе «похмельного стыда» — после очередной белой горячки. В ней оказались перемешаны мелодии сразу двух песен — «Они ползут по стенам» и «Собирательница капель». С бодуна Силя взял припев первой песни и куплет второй и механически их соединил.

При наличии буйной фантазии песни Сили могли ассоциироваться как с прибомжованным вариантом акустических опусов раннего Макаревича, так и с творчеством переевшихся «смешинками» музыкантов «Аквариума», пародирующих композиции из собственного альбома «Акустика».

«Я тексты никогда не осознавал как основную деталь, — говорит Силя. — Ведь начиналось все с чего? «Хей-хей!» — и ритм, и тексты, как заполнение... Надо уметь замечать, что если слишком умный текст, то непонятно, зачем его под барабаны петь. А если глупый, то он и под барабаны пойдет».

Одной из сильных сторон Сили как творческой личности было и остается не только удивительное чувство экспромта, но и отсутствие каких-либо комплексов по поводу звучания собственной группы.

«Свой звук мы искали с помощью ганжи, — с улыбкой вспоминает он. — Записав на репетиции новую песню, мы курили косяки и, слушая собственные опусы, восторгались: “Какой звук! Вот это ништяк! Целый оркестр!”»

Как гласит история, в электричестве ранний «Выход» отыграл всего два концерта. Начинались они с того, что луч света очерчивал силуэт человека в капюшоне, который буйно молотил по барабанам. Затем шел забойный хард-роковый рифф, после чего Силя начинал орать «Брата Исайю». Вообще среди девяти песен, вошедших в одноименный альбом, в электричестве исполнялись только две: «Хиппарь» и собственно «Брат Исайя». Все остальные игрались группой в акустике на многочисленных квартирниках. В конце концов именно после подобных концертов Силю истерзали друзья, настоявшие на записи альбома — «вполне осмысленной работы на вечность».

Сессия состоялась в июне 1982 года на квартире у Саши Бавина — обладателя бытового магнитофона и самопального железного пульта весом около двадцати килограммов. В пульт были подключены микрофоны, два из которых находились у Сили (голос, гитара), один — у Брука (бонги) и один у Заблудовского, который в зависимости от ситуации либо играл на скрипке, либо подпевал.

У Саши Андреева собственного микрофона не было. Он сидел в глубине комнаты и задумчиво ковырял на акустической шестиструнке. В нужный момент он подкрадывался к одному из микрофонов и, по выражению Сили, «делал маленькие соло-феньки». Как минимум одна из них, проникновенно исполненная Андреевым в композиции «Торчу с твоих ног», до сих пор берет за душу.

Сам Силя играл на древней гитаре производства ленинградской фабрики имени Луначарского, принадлежавшей Дому медицинского работника. К моменту записи из двенадцати струн в живых осталось лишь восемь.

«Все получилось размеренно и по кайфу — не в смысле аранжировки, а в смысле настроения», — вынес спустя полтора десятка лет свой вердикт Селюнин.

Несмотря на то что микрофоны беспрерывно капризничали, атмосфера во время сессии была