просто не знаешь, где находится твое счастье. И еще у нас говорят, что против ветра, когда вышел «до ветру», мочиться не надо. А спорить с лордом – то же самое, что мочиться против ветра.

– Так-то, для людей добро, а я не люди, – ответил шер. – И вообще я пошел. Некогда мне тут с вами рассиживаться.

Он быстро засеменил к выходу. У порога его встретила Вирпела.

– Опять ты, дядька Торвал, напился. Сколько можно? Каждый день не просыхаешь. Я все тетке Франси расскажу, как вы с дядькой Флапием самогон в подвале варите и пьете.

– Молчи, детка, – зашептал шер. – Что ты такое говоришь? Хочешь моей смерти?

– Смерти, дядя Торвал, не хочу. Но не хочу, чтобы ты пил. Ты обещал больше не пить.

– Так это не в счет. Милорд вернулся, мы отмечали.

– Хватит отмечать, – сурово, приказным тоном произнесла крошка. – Пошли домой.

Шер понуро пошел следом за девочкой, а Антон, развеселясь, крикнул вслед:

– А она тебя на себе женит. Вот попомни мои слова, Торвал.

Все разошлись. За столом остался один Антон.

Он некоторое время сидел в одиночестве и снова позвал Франси.

– Франси, зайди…

– Чего хотели, милорд? – выглянула жена Флапия.

– Франси, а ты знаешь, что твой муж и Торвал тайно гонят самогон?

– Где? Не может быть!.. Аппарат только у меня, я сама делаю брагу и сама перегоняю… И ячмень у меня…

– Это все, конечно, замечательно, но Торвал, по-видимому, нашел применение меди и сделал второй перегонный аппарат. Пошли, покажешь мне подвал под казармами. Сдается мне, что именно там подпольная винокурня.

Франси нахмурилась.

– Вот почему этот старый козел не хотел пускать вас в подвал. Пошли, ваша милость. Я только светильник захвачу.

Она первой решительно направилась вон из столовой.

Они вошли в коридор, спустились на первый этаж, прошли мимо запасного выхода из казармы и, свернув по неширокой, захламленной лестнице, спустились вниз.

Антон удивленно произнес:

– Я думал, что это вход в кладовую для продуктов.

– Так и есть, милорд. Налево дверь в кладовую, где я храню масло фелиссы, а ниже – подвал под казармой. Раньше тут стоял большой каменный замок, но его сожгли и разрушили. Остались подвалы и донжон. Дед Робарта выстроил то, что есть сейчас.

– А кто разрушил?

– Да кто это знает, милорд. Давно это было…

Спустились еще ниже и оказались у небольшой дверки. Франси ногой толкнула ее, и она открылась.

В коридоре горел магический светильник.

– Так вот где запасной светильник! – Франси хлопнула себя по бедрам и возмущено произнесла: – Ах ты ж негодник! Украл и спрятал. – Она выхватила светящийся кристалл из держателя и прошла дальше. Открыла еще одну дверку, и Антон увидел чистое подземелье с бочками, оплетенными паутиной. В углу стояла кирпичная печь с углями, и на ней медный самогонный аппарат а-ля аламбик.

– Ох ты ж мать… – непроизвольно вырвалось у Франси. – А мне негодник сказал, что бочки под фелиссу сгнили. А их тут не меньше трех десятков. Вот же старый негодник, – сокрушенно повторила она. – И смотрите, кадка с холодной водой… Кто ж им воду таскает?

Рядом с печью стояла еще одна бочка, закрытая крышкой. Антон сунул нос, поморщился и быстро отстранился.

– Что за дрянь? – спросил он. Франси тоже понюхала содержимое и махнула рукой, отгоняя вонь.

– Из ягод желтого болотника брагу ставят, – пояснила она. – Потому такая вонючая. Кто только собирает?..

– А я знаю кто, – ответил, смеясь, Антон. – Грек и аптекарь.

– А как вы узнали? – опешила Франси.

– Дедукция, Франси. Флапий гонит. Самогонное оборудование сделал Торвал, он и воду меняет. А ягоды кто-то должен поставлять. Ячмень у тебя, Флапий до него не доберется. Если начнет таскать мешками и солод делать, ты заметишь. А ягод в горах и на болоте пруд пруди. Заплатили детишкам, они и нарвали. Зачем только им самогон?

– Ясно зачем – я не даю пить, вот и решили сами гнать. Дурни. Знали бы еще, как гнать. Как правильно сбраживать, как двойную перегонку делать… Там головы надо отбирать и хвосты…

– Головы, хвосты? – Антон снова заглянул в бочку. – Тут что, кто-то головастый и хвостатый плавает?

– Нет, милорд, головы это легкие летучие пары яда. А хвосты – тяжелые пары яда… Что делать будем, милорд?

Антон пожал плечами.

– Не знаю. Переводи пленных и закрывай тут. Аппарат изымем, как доказательства незаконного самогоноварения. Торвалу выдать галлон твоей самогонки. Эту брагу перегнать и пустить на медицинские цели.

– Как складно вы говорите, ваша милость, – умилилась Франси, – ну словно квартальный центурион. Что с Флапием делать?

– Ты сама решишь, как его наказать. Пошли, посмотрим, как готовят комнату дамам.

– Да уже приготовили, ваша милость. Дамы… – тут Франси скривилась, – помыли свои мандалайки и ждут вас.

Антон расхохотался.

– Мандалайки? Ха-ха. Тебе эти женщины не нравятся?

– Мне не нравится девка. Слишком красивая и хитрая. Это не та жена, которая вам нужна, ваша милость. Вы уж простите за откровенность. Она будет пользоваться своим даром и вертеть мужчиной, как жена Эрзая вертит своим мужем.

– А ее мать? – спросил Антон.

– Арзума – женщина хорошая, верная, но для вас старовата. Как женщина, что будет разделять с вами ложе, – лучше всех, кто тут есть. И мне помощница… А жену вы себе еще найдете. Лучше имперку, она вам подойдет. Из благородных.

– А Торвал говорил, – засмеялся Антон, – что первую жену нужно брать джудаистку…

– Можно, ваша милость, не прогадаете. Хороший выбор для обеспеченной жизни, но таких дам не принимает светское общество. А вы аристократ… Не спешите жениться, ваша милость. Вот лет так в сорок можно задуматься о женитьбе – и опыта наберетесь, и женщин получше узнаете…

Их разговор прервал шум в коридоре. Послышался грохот падающего тела, затем ругань.

– Торвал, чтобы ты не пил никогда. Зачем ты спрятал светильник?

– Ой… Я не прятал, Флапий. Ты бы прибрал в коридоре. Тут хлама много.

– Это для отвода глаз Франси, Торвал. Если ты не брал, то куда он делся тогда?

– Откуда мне знать? Ты последний сюда заходил.

– Я не был последним. Ой-ей-ей…

– Что случилось, старый?

– В дверь не попал… Где она, проклятая?

– Кто, светильник?

– Дверь… После меня сюда заходил Аристофан, он ягоды принес.

– А кто бражку ставил?

– Я ставил.

– Тогда ты был тут последним.

– Но я не брал светильник.

Франси живо сунула светильники себе за пазуху, и подвал погрузился в непроглядную тьму.

Дверь со скрипом отворилась.

– Как темно, – прозвучал голос Флапия, – словно у шера в жопе, хе-хе, – скрипуче рассмеялся Флапий.

– Сам ты жопа, – обиделся Торвал. – Ты знаешь, как