— ВИДАЛА Я ТВОЕ В ПОРЯДКЕ, что случилось?!

— Не горячись, т-только.

Неподалеку валялся приютивший их калека. Утром выяснилось, что он старейшина в этой части города.

— Старик, ты живой? — спросила Рюга, — «Заступался за него вот и отхватил…»

— Да, это Надзир, они узнали, что мы раздаем чистую воду, даром… — старейшина откашлялся кровью.

— Кто они, как выглядят?! — Рюга метнулась к мужику, жестко сжала его плечи, — ИМЯ!

— Не, не собираешься же ты идти против них? — старик заглянул в ее светящиеся глаза, — не вздумай, они убьют тебя, их сотни, у них…

— Как он выглядит, ИМЯЯЯ!

— Надзир, — старейшина не сразу понял, что подчинился против своей воли, — его имя…

— Рюга, х-ватит, тебе нельзя показываться, — раздался голос Фина со спины, — я вылечусь, не надо делать глупости из-за меня.

— Надзир, я запомню.

Гон резко встала, сжала кулаки и ушла прочь.

Пустые ночные улицы подсвечивались ало-красным солнцем, в каждой тени мерещилась чертовщина. От злости Рюга топала по брусчатке, а глаза от бурлящего гнева непроизвольно светились.

Драхт был устроен проще чем Хаташ, гон быстро нашла место, где торговали водой, там было пусто, — «Ночью они прячут ее за стену». — догадалась она. Южнее от высоченных ворот мелькал свет и доносились еле слышные крики. Рюга зашагала туда.

Вскоре шум от ликующих воплей, запах пота стали четче. Яркий свет кристаллических фонарей освещали прямоугольную, утопленную в землю арену. Вокруг толпилось пара тысяч горожан. Среди них были только люди и ни одного нага, грандира или фарниса.

На противоположной стороне высилась трибуна, в которой сидел мужик на деревянном, наспех сколоченном троне. Это был тот самый торгаш водой с черными татуировками под глазами. Рядом с ним за полупрозрачной занавеской сидел едва заметный грузный силуэт.

Рюга плотнее замотала лицо и волосы шарфом Фина, подошла ближе. Все присутствующие оказались ниже ее на одну-две головы. Не выделяться было трудно. Трибуна походила на половину блюда.

Гон глянула вниз, где пара мускулистых мужиков вышибали друг из друга все что могли. Истекшие кровью, они уже порядком выдохлись.

Плямкающий галдеж смуглой толпы раздражал. Рюга заметила, что на высокой трибуне ниже подиума есть особое место для бородатых старикашек в фиолетовых халатах с тюрбанами, такими же широкими и круглыми как их животы. — «Халиды». — подумала она.

Девушка одернула орущего рядом толстяка. Тот отмахнулся.

— Эй, к тебе обращаюсь, где Надзир? — Она жестче развернула мужика к себе.

Повернулся полусознательный бедуин, похожий больше на рыбу, чем на человека.

— Ты то буде дыда, — неразборчиво промямли он, и толкнул девушку в живот, — кша от седа!

Рюга взяла его за шиворот, повалила на землю, никто и не замечал, пока тот не заорал как резаный. Дюжина глаз тревожно глянули на гона.

— Кто, тут, Надзир? — вкрадчиво с паузами прошипела она, слегка показав мужику острые зубы духового скелета.

Мужик захватал воздух как сом на суше, и лишь смог показать дрожащим пальцем в сторону арены. Затем, дрожа как холодец, начал ерзать, пытаясь выбраться из железной хватки. Рюга разжала пальцы. Зыркнула на зевак, те отвернулись и вскоре продолжили свои шумные споры.

Девушка обошла толпу и скрылась за толстым обелиском, чтобы не привлекать внимания. Оттуда хорошо просматривалась арена с несколькими каменными столбами, которые симметрично растыкали по песчаному квадрату.

«Не пробиться…» — подумала гон, ярость уже стихла, она старалась не вспоминать избитого сильфира, чтобы не получить новый прилив злобы.

Спустя короткое время девушка разглядела все. Охрана состояла преимущественно из камнелюдов, они были у каждого входа на трибуну, и возле торгаша водой. Халидов охраняла гвардия с золотыми шлемами. Также несколько дюжин стражников с копьями, которых гон видела вчера.

В воздухе стоял запах терпкого пота. Со стороны обычных людей были в основном мужчины, а на другой немало красавиц в лапах стариков в фиолетовых мантиях.

Гомон стих, на подиум вышел низкий мужчинка в тюрбане с пером длиннее, чем он сам. И объявил.

— В честь прибытия почтенных гостей! Объявляем возможность жителям, получить двадцать кувшинов чистой, живительной влаги, задаром!

Толпа загудела.

«Ублюдки, это точно вода, которую очищал Фин!» — Думала Рюга и от злости впилась плечом в обелиск, за которым пряталась.

— А также провиант, которого хватит на тысячу человек! — продолжил пернатый и сделал долгую паузу, толпа вместе с ним. — Тот, кто осмелиться выступить, против двух бойцов достопочтенного Катоша и одержит победу, будет решать, как распорядиться наградой!

Рюга наблюдала за реакцией толпы, голоса совсем затихли, некоторые люди махали руками и пошли прочь. Красные глаза бегали по головам, но никто не вызвался. Пару раз она слышала «Алмас!», кто-то подхватил это и сотни мужчина начали звать его.

— Где он?!

— ВЫХОДИ, АЛМАС!

— ДАВАЙ, ПАРЕНЬ!

Спустя минуту крики затихли, а затем сменились на «Трус», один мужчина в красной рубахе начал драку, защищая имя юноши. А он в этот момент пытался лишний раз не шевелиться, чтобы не тревожить дюжины ушибов, которые он старательно получал весь день.

«Черт, не вовремя ты решил учиться…» — подумала гон. Наблюдая нарастающее уныние, она не выдержала. Быстро пошла вперед, сорвала накидку-капюшон с одного зеваки и одела поверх шарфа.

Расталкивая толпу, Рюга резко запрыгнула на ограду, в стене по периметру торчали бревна, по которым девушка сбежала на дно арены.

— Итак, у нас есть боец!

Глава_20.4

— Два боя! Две награды! Если претендент не справится, его сможет заменить другой смельчак! — проорал пернатый заводила.

Черный силуэт за шторами трибуны повел каменным пальцем. Мужик с татуировками что-то скомандовал подчиненному. И глашатай объявил.

— Первый боец господина Катоша — дробящий скалы, победитель сорока поединков и чемпион Латака, Бастооос!!! — на последнем слове пернатый явно сорвал связки пропищав имя как петух, которого вот-вот пустят на бульон.

Рюга попыталась создать кости, но тут же ощутила, что дух словно высасывает земля, — «Алмас не обманул, это возможно…» — подумала гон и перевела взгляд на ворота в двадцати метрах, которые с грохотом распахнул верзила.

Камнелюд красного цвета. Точнее, его желтоватые пластины были окрашены, голый торс, испещренный сколотыми от драк камнями и пояс, с которого свисали кожаные ленты, проклепанные мятыми щитками.

С ходу грандир попер на Рюгу, он был куда ниже ростом, но шире в полтора раза. Подойдя, камнелюд тут же начал атаковать. Удары были такими же, как у Гамаша, широкие, скованные собственным телом, но тяжелыми.

Гон отступала к бревнам в стенах, уклоняясь от всех ударов. — «Ненавижу этот стиль…» — она подставилась под кулак, способный снести быка. В последний момент отвела ручищу и зашла за