СИТУАЦИЯ КАЗАЛАСЬ ПОЧТИ безнадежной. Летающих шаров больше не было, но Эверед помнил, что в глубине, несомненно, скрывается еще одна марсианская подводная лодка, которая пока не использовалась за пределами острова. Было очевидно, что именно из нее были сделаны двойные торпедные атаки – первое предположение коммодора о таком методе двойного торпедного выстрела подтвердилось. А летчики доложили, что «Морской лев» неоднократно подвергался ударам и что его положение можно было назвать каким угодно, но только не удобным.

Бомбардировка продолжалась – ее вели два оставшихся мощных корабля, один с востока, другой с запада. Эверед был готов пойти на отчаянные меры и приказать капитану меньшего из оставшихся крейсеров, № 2, потопить свой корабль у входа в бухту в почти нереальной надежде заточить в ней «Морского льва» до прибытия подкрепления, не дожидаясь доклада летчиков. Но было уже слишком поздно. Пилоты сообщили, что «Морской лев» пришел в движение. Обнаружив, что его сильно покалечили, когда он занимал позицию, из которой невозможно было эффективно ответить стрельбой из его собственного оружия, а может быть, посчитав, что устроенный им снаружи хаос теперь увеличивал его шансы выйти из бухты, он решил покинуть ее.

На самой большой скорости, с которой только можно было безопасно преодолеть поворот, «Морской лев» вышел из бухты, став мишенью для тех своих противников, которые теперь могли вести по нему прямой огонь. Это были, прежде всего, «Сагитта» и крейсеры № 2 и № 13. Понимая, что, выйдя из укрытия, он окажется в невыгодном положении, марсианский командир спланировал диверсию: в это же время третья подводная лодка выпустила свои торпеды. Мимо «Сагитты» в воде промелькнул какой-то яркий предмет, и в тот же миг взрыв в средней части крейсера № 15 едва не выбросил это судно из воды. Оно тут же утонуло.

Сразу же после получения известия о том, что «Морской лев» выходит из бухты, коммодор дал сигнал линкору и крейсеру, чтобы они пускали в дело каждую унцию пара. Вскоре их орудия сосредоточились на захваченном марсианами корабле, и как только он завершил поворот, его орудия загрохотали в ответ. В то же время «Морской лев» на предельной скорости взял курс на юго-запад. Двигаясь в этом направлении, он подошел очень близко к маленькому крейсеру № 2, и на это несчастное судно обрушился полный вес большого металлического «Морского льва», когда он проходил мимо. Маленький крейсер превратился в пылающую и тонущую развалину.

«Сагитта» сумела спастись от нацеленной на нее торпеды, несомненно, благодаря тому, что ей надо было как можно быстрее развернуться, чтобы опередить «Морского льва», двигаясь в том же направлении, что и он. Теперь оба судна шли на юго-запад. Скорость была единственным, что их объединяло и в чем они были примерно равны, так как в том, что касается размеров, брони и мощи оружия, «Сагитта» не шла ни в какое сравнение с кораблем противника.

Единственные два оставшихся судна, которые могли сразиться с «Морским львом», имея шанс на победу – один линкор и один крейсер – были далеко позади, и с каждой минутой оставались все дальше, потому что ни один из них не мог достичь скорости убегающего марсианского корабля.

Двигаясь параллельным курсом с «Морским львом», «Сагитта» держала его у себя за кормой, несколько правее. С ней могло бы случиться то же самое, что и с последним затонувшим маленьким крейсером, но захваченное марсианами судно, не обращая на нее внимания, направило свое мощное оружие на двух грозных преследователей. Дым, валивший из их труб, показывал, что их кочегарки и машинные отделения делают все возможное. Их «черные бригады» потели у печей, но факт оставался фактом – они отставали. Ничто, кроме удачного выстрела, не могло помешать марсианам достичь своей цели.

Мимолетное облегчение, которое испытал коммодор, когда ему впервые стало ясно, что у его врага больше нет неожиданных дьявольских новинок, сменилось унынием, когда он увидел увеличивающееся расстояние между преследователями и беглецом.

На мгновение он увидел себя побежденным. Но нет, пока еще он им не был! Ситуацию спасло качество, которое всегда отличало Эвереда – умение быстро и бесстрашно принимать решения. В этот момент оправдалась главная причина его пребывания на «Сагитте», где многолетняя дисциплина и доскональное знание своего капитана, которым обладал каждый член его команды, гарантировали, что любой его приказ, каким бы беспрецедентным или непонятным он ни был, был бы немедленно выполнен.