– Наверное, мы кажемся тебе бандой развратных бессмертных преступников, – тихо сказал он.

Ты ничего не ответила. Он надавил:

– Харроу, сделай что-нибудь нормальное. Научись готовить. Почитай книгу. Конечно, надо идти вперед и готовиться… вся наша жизнь вращается вокруг подготовки… но и отдыхать тоже надо. Когда ты спала последний раз?

Ты впервые подумала, что бог тебя не понимает.

Что никому нет до тебя дела, что никто не уделяет тебе ни капли внимания, включая святого долга, который был таким же нормальным, двухглазым и целым, как обычно. Ты не тешила себя надеждой, что смогла причинить какой-то серьезный вред. Единственным подтверждением произошедшего остался запах сырости от ковров.

Так что ты отправилась к Ианте и спросила ее, как варить суп.

– Ой, это просто, – весело сказала принцесса Иды. Хотя Августин все чаще критиковал ее, она не выказывала ни малейших признаков гнева, хотя его вполне можно было ожидать. С каждой неудачей она становилась все беззаботнее.

– Режешь лук, обжигаешь его на дне кастрюльки, кидаешь пару овощей, а потом немного мяса. Вкуса никакого не будет, поэтому положи пару ложек соли, тогда будет вкус пары ложек соли.

Во исполнение приказа императора ты приготовила суп. Раньше ты никогда не видела, как готовят. Тебе не понравилось. В ящике кухонного стола нашлись технические руководства на эту тему, и ты предпочла следовать им, а не рассуждениям Ианты на тему соли. К вечеру третьего дня после неудачного купания ты не спала уже восемьдесят шесть часов, но прочитала книгу и трижды сварила суп. В часы сна ты лежала под кроватью в темноте, тяжело дыша и глядя на голые стальные ребра рамы. Ты молилась покойнице из Запертой гробницы или твердила про себя «Господи, господи, господи», пока слова не теряли всякий смысл, не сливались одно с другим и не присоединялись к симфонии звуков, кипевшей у тебя между ушами. Ты ждала нападения, но его все не было.

На третий же день после прихода Ортуса напряжение в Митреуме стало тяжелым и ощутимым, будто бы в рассоле выпали кристаллы. Ты не имела к этому никакого отношения. Просто Августин поставил Ианту на счетчик.

– Еще пять дней, – сказал он. Ты знала, потому что он сообщил это за завтраком, прямо перед тобой и Мерси. – У тебя осталось пять дней, курочка моя. Если ты к этому времени не отпустишь свою руку и не научишься ею действовать, я перестану тратить время на твое обучение. Я не занимаюсь благотворительностью. Иначе я учил бы Харроу.

В другой жизни ты бы заледенела от ярости или просто сильно бы огорчилась. Сейчас ты просто смотрела на нож, вилку и ложку, пытаясь вспомнить, зачем все это нужно. Ложка с выемкой на конце, вероятно, предназначалась для переноски жидкостей. Ты увидела в ней отражение Ианты, которая оперлась бесцветным подбородком об руку и наклонила голову, как будто слушала не очень интересную сказку на ночь.

– Как скажешь, брат.

Все стали особенно раздражительны и бесились – кроме Ианты и кроме тебя. Ты ходила по Митреуму с мечом за спиной, не убирая руку далеко от конца – яблока – рапиры. И варила суп.

Через два дня после ультиматума Августина измученный бог, очевидно впечатленный твоим новообретенным талантом к варке супов или соскучившись по социальному взаимодействию, попросил тебя приготовить ужин для всех. Ты нашла еще несколько книг с рецептами, потратила некоторое время на калибровку мер и весов и поиски наиболее подходящих ингредиентов в огромных кладовых и впервые за долгое время заперлась в ванной, чтобы сделать то, что должна была сделать. Сто двадцать шесть часов. Боли ты больше не чувствовала. Иногда челюсть тряслась сама по себе, но это было почти музыкально.

В тот вечер ты готовила суп намного тщательнее, чем обычно. В рецепте говорилось, что варить его надо долго. Ты бродила по кухне, шарахаясь от ламп, помещение постепенно затягивало паром, поднимался сладкий запах. Когда звонок сообщил, что время вышло, ты уже почти кричала. Ты не сразу смогла выключить плиту. Минуту поколебавшись, ты попробовала результат своих трудов: ты терпеть не могла сильные вкусы, да и вообще не очень разбиралась в том, что такое вкус. Особенного вкуса у супа не было, но ты не добавила упомянутую Иантой соль.

Ты перелила его в большую супницу. Когда все расселись за столом, император сам стал разливать суп по тарелкам, как он всегда делал: в первые дни в Митреуме тебя страшно пугало то, что бог Девяти домов ставит перед тобой тарелки, но он всегда так себя вел. Он был тобой доволен. Он улыбнулся грустной, усталой улыбкой и осторожно положил руку тебе на плечо, наполняя твою тарелку.

– Я это и имел в виду, Харрохак. Готовь еду. Читай книги. Мелочи важны…

До отведенного Ианте срока оставалось два дня, и все ликторы ели без особого удовольствия. Ты смотрела, как Ианта глотает суп, и возилась со столовыми приборами. Выглядел суп неплохо, и ты даже смутно им гордилась: густой, полупрозрачный, золотисто-белый, необгоревший лук слоистыми белыми клиньями, конфетно-оранжевая консервированная морковка. Ты очень внимательно прочитала все об овощах, пытаясь преодолеть свое отвращение к цвету. Ты не хотела ничего, что могло бы полностью раствориться в супе за время готовки.

– Соли маловато, – решила Ианта.

– Воды многовато, но попытка неплохая, – сказал Августин преувеличенно весело. – Бульон должен подольше повариться и выпариться, Харроу.

(Ты выпаривала его несколько часов, а потом в ужасе долила воды.)

– Не пойми меня неправильно, сестренка. Стряпня нового человека через десять тысяч лет – в любом случае волнующее событие. Можно я дам тебе список своих любимых блюд, чтобы ты могла их все неправильно приготовить?

Святой долга ел суп равнодушно, механически. Ты успела заметить, что ему не нравятся кое-какие овощи, поэтому положила их все. Из-за этого ему приходилось есть в основном жижу. Бог съел немного супа, отложил ложку и запил водой. Ничего не сказал. Следующие шестьдесят секунд раздавалось только немного виноватое хлюпанье.

– Если мы собираемся и дальше устраивать эти жуткие совместные ужины, давайте хотя бы разговаривать, – злобно сказала Мерси. Она выискивала в тарелке кусочки какого-то корнеплода и изящно ела их вилкой. – Смысл сидеть тут и есть посредственную еду молча? Это я и одна могу.

Ты спросила, помолчав секунду, чтобы подобрать слова получше:

– Она посредственная, старшая сестра? Я следовала рецепту.

– Кассиопеи? Да, уж она готовить умела, – сказал Августин, и гранитные глаза на длинном остром лице стали влажными. – Правда, если подумать, это не всегда хорошо заканчивалось. Джон, помнишь, как она оттяпала себе половину пальца, выковыривая мякоть из кокоса? И никому не сказала, пока мы все не съели. Вот тебе урок, Харроу: признавайся раньше, чем мы найдем палец в супе.

Ты вздрогнула и попыталась улыбнуться, кажется, этого от тебя и ждали. Ианта посмотрела на тебя и сильно передернулась.

– А что это за мясо в бульоне? Оно все так разварилось.