class="p1">— Немного? Хех… — я грустно улыбнулся и отдал брату Тяпу: — Толик… Любовь — это очень опасная штука. Она может свести тебя с ума, и в итоге оставить ни с чем. Она не проходит по щелчку… Не уходит, как засидевшийся гость. Это самая настоящая болезнь!

— Может быть да, а может быть нет. Если бы у тебя спросили — готов ли ты жить, не испытывая любви, то каким бы был твой ответ? — поинтересовался пацан.

— Это разные вещи. Ты — сын великого барона! У тебя впереди большое будущее. Но ты целенаправленно рискуешь. Как будто не чувствуешь ответственность.

— Чувствую. Просто… сейчас — таков мой путь. — пожав плечами, ответил Толик.

— Ну, раз таков путь, то будь готов к расплате, если что-то пойдёт не так. — я подошёл к своему «Руссо-Балту», где меня уже поджидали богини: — Кстати… А, ты как поедешь?

— С Митричем. Надо ещё заехать за барышней. — Толик аж расцвёл, когда это произнёс. Эх… опять он нихренашеньки не усвоил.

— Хорошо. Тогда — до встречи.

— До встречи! — с улыбкой ответил пацан и поспешил к чёрному фаэтону.

Сев в кресло, я ощутил нечто очень странное. Как будто уже привычная схема вдруг изменилась.

— Не понял… — я наконец-то увидел среди богинь спрятавшуюся Риту: — А, ты тут какими судьбами?

— Хотела взять у тебя интервью… — скромно ответила она: — Я у всех участников турнира беру. А ты… Ты так резко убежал из зала, что я решила подождать тебя в моколе.

— Прости, но у меня совсем нет времени. Давай, завтра?

— А, чего это вдруг нет? — нахмурилась глава кружка журналистов и снова стала превращаться в ту жадную до сенсаций стерву. Ох… вроде, разобрались же тогда в парке. Так нет! Видимо, успела позабыть.

— Планы у меня.

— Какие планы? — Рита пересела поближе ко мне.

— Важные. — сухо ответил я, и распахнув дверь, выставил главу кружка журналистов на улицу: — И больше не вздумай залезать в мой моколь без разрешения! Понятно?

— Угу… — девчонка обиженно надулась и потопала в сторону главного корпуса.

— Сань, а ты зачем её пустил? — без наезда поинтересовался я.

— Так… вроде, это ваша подруга? Не мог же я оставить леди на улице? — отозвался шофёр.

— Ох… Давай, так. В моколь без разрешения могут садиться только Долгорукова, Пелагея, Слуцкая, Волкова, Игнатьева и члены моей семьи. Понял?

— Запомнил, Ваше Благородие! Извините, больше не повториться.

— Нет. Мой косяк. Надо было сразу рамки обозначить. В общем… поехали. — ответил я и задумчиво взглянул в окно.

— Чего приуныли? — поинтересовалась Лина.

— Пытаюсь придумать, как бы мне отвлечь брата от Стеклоглазки. — честно признался я.

— А, зачем отвлекать? — удивилась Рудольфина.

— Так очевидно же! Во-первых, мне не хочется, чтобы Толик испытал это угнетающее чувство, когда все твои внутренности внезапно замерзают. Ты смотришь, как будущее исчезает во тьме и ничего не можешь с этим поделать. Потерять любимого человека — это больно. Очень больно. И все мы через это проходили. И Уся… И Лина. И Рудольф. И даже Заунывыч с пацанами. Это больно и… противоестественно.

— Погоди-погоди! — волчица подняла руку вверх: — С чего вообще такие мысли насчёт Стеклоглазки?

— Когда мы с ней впервые встретились — Сонька прямым текстом сказала, что пришла отдавать долг. Мол, её основная цель — сгинуть в бою. И ты знаешь… В моей практике, к великому сожалению, такое неоднократно встречалось.

— У-у-у-у… тогда понятно. — вздохнула Лина.

— А во-вторых… я бы ещё понял, замути брат с простой бандиткой, которая у всех на виду. Но речь же идёт о Стеклоглазке! О той самой преступнице, которую я фиктивно убил пару недель назад. Отбросим романтику и посмотрим реальности в глаза. Если они заиграются и выдадут обман — у нас будут очень большие неприятности.

— Анатоле осознаёт весь груз ответственности, который на него свалился? — спросила Устинья.

— Осознаёт, конечно… Он умный парень. Просто… не люблю я все эти мелочные риски. А если запрещу общаться с Сонькой, то он наверняка устроит истерику. Просто… ну нет у них будущего! Демидов если бы узнал — голову бы всем отвернул. В том числе и нам, за то, что не уследили. Причём, я прекрасно понимаю Толика! Ему сейчас всё это в новинку и очень интересно. Таким образом он познаёт этот мир… Но, чёрт возьми! Почему именно с ней?!

— Так вы пойдите от противного! — предложила волчица: — Подростки обожают запретный плод. Чем больше запрещаете — тем больше мальчик будет стремиться к этому.

— Хех… А, если всё зайдёт слишком далеко?

— Да с чего ты взял, Вкусняш? Это же Анатоле, мур-мя! — отмахнулась Устинья: — Куда ему там заходить? Пообщается, поймёт, что эта леди не его уровня и переметнётся к своим более заинтересованным девчонкам. Я же вижу, как Волкова и Игнатьева за ним наблюдают. Наверняка ждут, когда он тоже проявит инициативу.

— Ждут. Ага! После инцидента с жуками они ниже травы, тише воды. — я откинулся на спинку кресла и взглянул на бежевый потолок: — Может быть, запретить Толику общаться с Люси и Оксаной? Сказать, что к ним уже подкатили крутые парни?

— Он спросит, они пойдут в отказ, и ты подставишь сам себя. — кошка с неодобрением покачала головой: — Лучше скажи, что Анатоле вынужден сделать выбор и остановиться на одной девчонке. Приведи в пример то, что жизнь с Сонькой будет очень интересной и насыщенной! А с Люси и Оксаной скучной, но стабильной. Анатоле хоть и выглядит, как дурачок, но в нём течёт кровь Демидовых. А Демидовы ОЧЕНЬ прагматичные люди, мур-мя!

— С выбором — идея хорошая. Главное теперь обдумать, как это всё грамотно преподнести.

— А, чего там преподносить? Скажете, что истинный мужчина не разменивается на несколько женщин! — уверенно заявила Рудольф, за что тут же получила от меня крайне неодобрительный взгляд.

— Вкусняш — главный авторитет для Анатоле. И пока Вкусняш сам не определится, с кем ему быть — говорить о выборе и настоящем мужчине вообще бесполезно, мур-мя! — усмехнулась Устинья.

— Я постоянно забываю, что Хозяин у нас тот ещё дамский угодник… — вздохнула лиса и ущипнула побагровевшую от злости