передал бумаги канцлеру и улыбнулся.

– Я рад, сын, что ты думаешь о благоустройстве королевства. Ты думаешь, это будет работать? – спросил он, кивнув на бумаги в руках канцлера.

– Отец, при нищем народе королевство не может быть богатым, поэтому я и хочу немного ослабить вычеты, уменьшить их количество. Потому что при существующей системе много воровства на всех уровнях. Я не сказал, что это надо обязательно принять, но рассмотреть-то можно.

– Да, это надо еще рассмотреть, дать поработать с этим людям, связанным с взыманием налогов, мытарям, и только потом принимать. Хорошо, я все, что ты написал, тщательно проверю. После чего поставлю тебя в известность, – сказал король, давая понять, что Дарк может идти. И когда Дарк был уже почти у дверей, Грегор окликнул его и спросил: – Ты хоть понимаешь, сколько врагов себе наживешь, если все это принять?

Дарк просто кивнул головой и вышел, прикрыв дверь кабинета.

– Что ты думаешь? – спросил король канцлера, когда дверь за принцем закрылась.

– Очень интересное предложение. Очень понравился способ мотивировки купцов и мастеров гильдий. Принц предлагает снижать поборы при увеличении производства и объемов продаж без увеличения цен на товары, а в противном случае увеличивать налог. Интересно… – задумчиво проговорил канцлер. – Надо поработать и подумать, что из всего этого может быть.

– Ну вот и займись, потом расскажешь, что получается и стоит ли вообще с этим связываться. Да и по наместникам тоже не откладывай.

Глава пятнадцатая

Мин-баши Тангир лин Баркадир лениво ковырялся в стоящем перед ним серебряном блюде с калькулем[1], выбирая кусочки вяленой груши, и слушал главного шамана, иногда отвлекался, играя со щенком от любимой суки. Со стороны казалось, что ему было совсем не интересно то, о чем говорил шаман. Но те, кто близко знал этого молодого и амбициозного вождя, прекрасно понимали, что видимость эта обманчива.

Хан-каши – так с недавнего времени стали называть Тангира лин Баркадира, что означало «верховный повелитель». Был он очень внимателен, умен, имел отличную память, не гнушался попросить разъяснить, если чего не понимал.

– Говоришь, готов даже оплатить расходы на экипировку? – спросил хан-каши, когда верховный шаман прекратил говорить.

– Да, Тангир. – Верховный шаман Юзбек Алькадыр был родственником вождя и поэтому наедине мог обращаться к нему по-простому.

– Ну что же, это хорошо. Нам надо еще больше сплотить племена, и, думаю, для этого нет ничего лучше войны. Пролив кровь соседей и ограбив замки местной знати, они обретут уверенность в том, что мы с тобой правильно сделали, объединив все племена. Подготовьте список необходимого и вручите этому вельможе. Не забудь включить туда муку, зерно и масло квитанра[2]: женщины и дети не должны голодать, когда воины уйдут. А также закупите как можно больше баранов. Пусть кузнецы начинают ковать сабли и наконечники для стрел, железо тоже пусть покупает. Чтобы весной начать боевые действия, мы должны уже сейчас начать готовиться.

– Хорошо, Тангир, я все запомнил. К вечеру составлю список и принесу, чтобы ты посмотрел. – С этими словами Юзбек, загремев костяшками и медными кольцами на своей одежде, покинул шатер.

После ухода шамана в шатер заглянула молодая жена Тангира. Увидев ее, он поманил ее рукой.

– Посиди со мной, Менга, – сказал Тангир, улыбнувшись.

Девушка была из очень бедной семьи, можно сказать, даже нищей, но красавица, каких поискать. У нее был жених, и она была уже сговорена за него. Но кто откажет хан-каши, тем более после предложенных подарков и выкупа за невесту? Вот и пришлось родителям разорвать договор и выдать Менгу за другого. По совету Юзбека, Тангир хотел избавиться от бывшего жениха Менги, но тот куда-то пропал, словно почувствовал нависшую над ним угрозу.

Менга тоже была очень недовольна тем, что произошло, и показывала это своим поведением. Но кто слушает женщину? Привыкнет, думал хан-каши, а нет, так можно и плетью проучить. Правда, события он не форсировал и решил: пусть все идет как идет, время лечит. Забудет бывшего, а потом привыкнет к нему, Тангиру. Сейчас его больше заботила предстоящая война, он и сам хотел повести объединенные племена в набег, а тут так удачно подвернулся этот герцог.

Менга подошла и присела, но не рядом. Тангир протянул руку, чтобы обнять ее, но девушка отодвинулась, и рука хан-каши повисла в воздухе.

Хорошее настроение Тангира стало таять, как снег под лучами солнца. Он посмотрел на сидевшую Менгу, наклонившую голову вниз и в сторону от него.

– Ладно, иди отсюда, – сказал он, сделав повелительный жест рукой.

Когда девушка, все так же не поднимая головы, вышла, хан-каши крикнул:

– Кто там есть?

В юрту заглянул один из охранников.

– Пусть мне принесут баурзу[3], – распорядился Тангир в раздражении.

* * *

Герцога Певьера не пустили к хан-каши, не пустили даже в поселение. Его и спутников остановили на подъезде к поселку и приказали ждать, пока кто-то из дежуривших охранников докладывал о гостях. Только через пару часов к его отряду подъехал кто-то из тех, кто мог отдавать приказы. По распоряжению этого человека в отдалении начали устанавливать юрту и что-то готовить на костре. И снова герцогу пришлось ждать.

Наконец показалась процессия в составе двух десятков человек. Несколько человек в возрасте зашли в юрту, остальные окружили ее, охраняя. Один из приезжих на коне направился к отряду герцога и предложил герцогу тоже пройти в юрту, где, как оказалось, его ждут старейшины кланов и верховный шаман. Пришлось герцогу и начальнику его охраны бить ноги, добираясь до юрты, так как ехать на лошади им не разрешили.

В юрте герцога встретили запах каких-то горящих трав и шесть человек переговорщиков, один из которых, по всей вероятности шаман, выделялся своей одеждой с пришитыми к ней костями птиц, животных, бронзовыми кольцами и другим хламом. Герцогу указали место, и он присел на небольшую подушку. Сидеть было неудобно, и все это вместе – и ожидание, и неудобное сиденье – прилично вывело герцога из себя. Но он сдерживался, понимая, что придется выдержать все ради цели, к которой он стремился.

В юрту вошли воины и внесли большой медный чайник и пиалы, расставили все это перед сидящими и так же молча удалились. Присутствующие стали наливать содержимое чайника в пиалы, и герцог понимал, что ему тоже придется это пить. Если откажется, то переговоры закончатся, не начавшись, так как этим он нанесет кровную обиду хозяевам. Герцог глянул на бурую жидкость в своей посудине, и его чуть не стошнило. Баурза – так