Мэгги хотела, чтобы Тим проникся ее заботами и рассказал обо всем Нику, но чтобы при этом муж Марго не решил, что ту надо сажать на какие-то препараты или применять к ней какие-то другие, не менее серьезные, меры. Люди иногда делают слишком быстрые выводы, если дело касается молодых мамочек. А так как она замещала Марго, то решила, что инициировать подобные разговоры с ее стороны было бы неправильно. Ей нужен был кто-то, кто стал бы ее рупором.

Кроме того, она не хотела показывать, что эта идея захватила ее — ей надо было, чтобы Тим передал о ее сомнениях Нику так, чтобы тот подумал: это его собственная идея. То есть надо было заставить Тима поверить в то, что Мэгги не хочет ничего делать за спиной Марго.

Она тянула время, употребляя такие слова, как «предательство» и «строго между нами», заставляя Тима потребовать от нее откровенности. Бедный Тим; он, казалось, не мог решить, о ком волноваться больше — о Марго или о своей девушке.

— Что-то, или кто-то, явно ее беспокоит… — Мэгги притворилась, что колеблется — как будто заранее не проговорила все, что хотела сказать Тиму, про себя — словно эта мысль пришла ей в голову только что. — Эта жуткая женщина слишком часто пишет ей в Твиттере — я это точно знаю, потому что в этих твитах она помечает и меня.

То, что продолжала писать троллиха, было еще одной причиной неловкости, возникшей между ней и Марго. Они никогда не обсуждали этого — заговорить об этом было бы слишком ужасно, потому что все те резкости, которыми полнились твиты, были слишком близки к действительности. Когда Мэгги могла, она отвечала троллихе — только для того, чтобы поставить женщину на место или чтобы поддержать Марго. Результат того же чувства долга и беспокойства о том, как она будет выглядеть со стороны, которое сейчас заставляло ее наизнанку выворачивать душу перед Тимом.

В самом начале троллиха даже немного польстила Мэгги. Но чем жестче и болезненнее становились ее уколы — литературный стиль Марго, ее карьера, ее фигура, как она выглядит, даже какая она мать, — тем меньше радовалась Мэгги тому, что она наконец стала фешен-редактором, и тем больше начинала жалеть ту, в кого все эти стрелы были направлены. Да что она о себе думает, эта Хелен, или как там ее?

— Слушай, но я до конца в этом не уверена, — поспешно продолжила она, так как изменения в поведении Марго нельзя было объяснить только наличием троллихи. — Она все время так нервничает, как будто ждет какой-то беды. Все время молчит и ни на что не реагирует, как будто, спрашивая ее: «Как дела?», я тем самым пытаюсь залезть к ней в душу.

Кивнув, Тим отхлебнул джин-тоника — его ресницы выглядели особенно длинными на фоне края бокала.

— Она всегда была молчуньей, — заметил он. — Я так почти ничего и не знаю о ее жизни до Ника, как и о ее работе. Друзей у нее тоже не так уж много. Была одна подруга, но, мне кажется, они больше не общаются. Она никогда не вспоминает о своих родственниках. Однажды Ник отпраздновал с ними Рождество и потом рассказывал, что все было очень напряженно. Думаю, они плохо ладят.

— Это ты о ком? — переспросила Мэгги. Мысль о том, что у мисс Идеал далеко не идеальная семья, показалась ей интересной. Она вновь ощутила предательскую дрожь злорадства, которую вызывали у нее многочисленные обиды, обычно глубоко спрятанные.

Мэгги продолжила разговор, добавив в свои рассуждения психолога-любителя чуть-чуть эмпатии с тем, чтобы продемонстрировать скорее заботу, чем заинтересованность во вкусных фактах.

— Я не пытаюсь проникнуть в ее секреты или добраться до какой-то старой семейной ссоры — просто беспокоюсь, что она переживает непростые времена. Тяжело проводить с ребенком все дни напролет. Марго женщина энергичная, так что для нее жизнь действительно сильно изменилась. Может, просто приступ клаустрофобии?

— Ну да, — осторожно согласился с ней Тим. — Я уверен, скоро она выберется.

«Боже, — подумала Мэгги, — неужели мне придется сказать ему все прямо в лоб?»

Она всегда считала, что мужчины настолько тупы во всем, что касается чувств, только потому, что это соответствует их пофигистскому отношению к жизни, типа «где-бы-выпить-под-футбол». Поэтому они предпочитают ничего не замечать вокруг, чтобы не портить настроение. Но зная Тима так, как знала его только она, зная, что он человек мягкий и отзывчивый, принимающий проблемы друзей близко к сердцу, и увидев, как быстро он захотел откреститься от проблем Марго, Мэгги задумалась: а не приходит ли мужикам хоть иногда в голову мысль о том, что все можно изменить к лучшему? Вдруг именно поэтому они никогда ничего не обсуждают друг с другом, предпочитая просто заехать в лоб, когда накатывает тоска — причем заехать так, чтобы искры из глаз посыпались, — а после, ни о чем не задумываясь, отправиться домой? Может, женщины перегибают палку в обратную сторону — в том, с каким удовольствием препарируют ошибки подруг, а потом долго обдумывают ответный удар, прежде чем начать действовать? Но они хотя бы способны заметить, когда рядом с ними кто-то плачет…

— Как думаешь, сможешь переговорить об этом с Ником? — продолжила давить Мэгги. Хотя проще, наверное, было бы расписать для него всю мизансцену. — Чтобы он знал, что за ней нужен присмотр. То есть я хочу сказать, что знаю: у них всё в абсолютном порядке. Но никогда не помешает повнимательнее приглядеться друг к другу, ведь правда?

Карие глаза Тима расширились, когда он понял, что Мэгги действительно обеспокоена.

— Конечно, переговорю, — ответил он и накрыл ее руку, лежавшую на деревянном столе, своей. — Обязательно скажу Нику, что мы обеспокоены, и добьюсь того, чтобы он заставил Марго провериться.

Миссия завершена.

Мэгги достала телефон и сделала фото их рук, держащих стаканы. И почувствовала, как то ощущение загнанности, появившееся у нее, когда она увидела опущенное лицо Марго, напоминающее трагическую маску из театра кабуки, сменилось полным умиротворением.

Оказывается, ей просто хотелось избавиться от ощущения, что она является виновницей той тяжелой ситуации, в которой оказалась Марго.

* * *

На следующее утро произошла неожиданная встреча. Мэгги как раз шла в булочную, чтобы купить багет для ветчины, которую готовил дома Тим. Хлеб, выпекаемый в этом заведении, пользовался у местных жителей такой популярностью, что очередь иногда растягивалась на целый квартал. Пару недель назад Мэгги поместила фото очереди в Инстаграме, снабдив его надписью: «Для воскресных сэндвичей — только выпечка Эрла!» Фото получило тысячи лайков, включая — естественно — один от Марго.

— Привет, — поздоровалась с ней Винни, подойдя после того, как Мэгги расплатилась за свежий хлеб. — Живете где-то неподалеку?

На улицах Кэмдена, окружавших жилье Мэгги, были только грязные, шумные бары. Над перекрестками висели облака дыма от марихуаны, круглосуточно светились неоновые вывески кебабных и вечно бродила безликая серая толпа. По соседству жили десятки таких же арендаторов, как и они с Кэт, ничем не связанных друг с другом. А вот Лондон Тима и Марго полон аккуратных сквериков, библиотек и игровых площадок. Заранее распланированная жизнь текла в нем спокойно и размеренно, так что светские беседы на ходу между местными обитателями, равно как и пожелания всего самого хорошего, выглядели вполне к месту.