— Извините… Можно мне… — Санька неловко переступила через бульдога, чтобы пробраться к окну.

— Конечно-конечно, — сонно отозвалась хозяйка пса, а ее товарка со спицами полезла в большую плетеную сумку, прислоненную сбоку к сиденью. — Хочешь яблочко, детка?

Вопрос не требовал ответа.

Наливное яблоко в обязательном порядке перекочевало в Санькину ладонь. Со старушками не спорят.

— Спасибо.

— Кушай. Мытое.

Поезд тронулся. Ритмично запели колеса. Белый дым мазнул по окнам и ушел вверх. Проплыл мимо вокзал, дома мелькнули в утренней дымке, и мир, будто покрывалом, застелило полем.

— Куда, милая, едешь? — поинтересовалась «яблочная» старушка. — Не в Ирниво ли?

— В Гронну.

— В Гронну? — включилась в разговор ее соседка с петуниями. — Отчего же туда? В Ирниво лучше. Особенно в это-то время года. А в Гронне тьма. И туманы. И сырость. Там… Не очень. Скверный климат.

— Верно-верно, — присоединилась старушка с бульдогом. — В это время года уж лучше куда-нибудь на юго-восток отправиться. В Оридею. На море. Жары уже нет, ночи бархатные. И вода еще тепла…

— А в Ирниво на озерах сейчас поздние лотосы цветут. Фиолетового цвета, — сообщила владелица гортензий. — Вот такого вот размера…

Судя по ее жесту, упомянутые цветы должны были быть никак не меньше метра в диаметре.

— Ого! — впечатлилась Санька. — Такие большие лотосы?

— И больше бывают, — заулыбалась старушка, довольная, что ее рассказ сумел вызвать у спутницы интерес. — Там хорошо… Так что ну ее, эту Гронну.

— Я по работе еду, — поделилась Санька. — А что? В Гронне очень плохая погода?

— Дожди, — сказала старушка с яблоками. — И туманы такие, что вытяни руку — пальцев не видно. Но раз уж по работе… То да. Это мы себе можем позволить на старости лет выпить с подружками вина на озерном шабаше, а тебе еще работать и работать. Молоденькая.

— Вы — ведьмы? — додумалась Санька.

— На пенсии.

Ей стало безумно интересно узнать, каков же пенсионный возраст у ведьм:

— А во сколько вышли?

— В сто, — гордо ответила дама с яблоками. — Но ты не переживай. Однажды закончатся все невзгоды, дети вырастут, работа отойдет к молодым, а ты будешь попивать с подружками вино на озерном берегу и любоваться лотосами. Таков путь ведьмы.

— Впечатляет, — честно согласилась Санька.

— Ты ведь наша. Мы видим. Но раз прячешься, значит, так нужно. — Лицо бабушки с петуниями стало на миг серьезным. — Будь осторожна там, в Гронне. Говорят, там не самые честные люди… встречаются. — И вот она вновь обрела изначальную беззаботность. — А вообще, там не так уж и плохо.

Соседка с бульдогом растянула в улыбке сморщенные губы.

— Старинный город как-никак. Раньше всей Либрии был столицей. Есть что посмотреть.

— Ну, смотреть мне, наверное, будет некогда…

— Ты уж найди время, — посоветовала собеседница с цветами.

Хозяйка бульдога поддержала ее:

— Правда-правда. Я вот по молодости все дома сидела, не ездила никуда, так теперь наверстываю. Мир нужно постигать во всех его красках…

Так, за беседой и яблоками, они скоротали дорогу. Дружно вздремнули, когда поезд принялся нырять в черные туннели.

Ближе к вечеру через вагон прошел проводник и напомнил тем, кому выходить, о скорой остановке.

Пейзаж за окнами изменился. Горы окружили со всех сторон, грозные и серые. Поезд то пролетал их насквозь, то врывался в долины, укрытые бледной дымкой. Иногда по стеклам вагона начинали чертить линии дождевые струи.

В скором времени состав окончательно угодил в ловушку тумана и гор.

Мир вокруг стал серым.

— Гронна. Прибыли. Стоянка десять минут, — объявила машинистка, и голос ее, преобразованный висящим под потолком магическим кристаллом, прозвучал неожиданно громко.

Над самым ухом.

— Удачи, милочка, — хором попрощались старушки-соседки. — И главный парк обязательно посети.

Санька вышла.

Поправила сумку, перехватила посох поудобнее. Огляделась.

Вокзал Гронны оказался гораздо больше и богаче того, где она садилась в поезд. Над зданием торчала высоченная острая башня. И пусть флаг на ее вершине растрепали ветры, металлическая крыша блестела слезно, омытая струями дождя.

Старушки не соврали про дождь. Он был яростен и не собирался прекращаться. Налитые тьмою тучи застилали небо. Темнота захватывала каждый свободный уголок, пряталась под коваными урнами и скамейками, за дверьми, ведущими в здание вокзала.

Санька прошла туда, надеясь пересидеть непогоду.

Опустилась на скамью у стены. Прислонила к подлокотнику посох.

Когда же кончится этот дождь?

За большими окнами подкатывали к перрону поезда, стояли отведенное время, выгружали и проглатывали пассажиров, уносились прочь.

Поезд из Эратты привез полукровок.

Выгрузилась на перрон полуэльфийка с классом детей — видимо, учительница.

Ученики шумели, баловались, норовили разбежаться. Проводники помогли выгрузить вещи. Когда состав тронулся в дальнейший путь, учительница принялась сердито «звонить» кому-то по кольцу с большим магическим кристаллом. Спустя минут на перрон прибежал полукровка-гоблин в очках. Он явно опаздывал — нелепый костюм был застегнут не на те пуговицы, а дорожный плащ сбился набок. Эльфийка отчитала его и жестом велела нести чемоданы. Сама же распустила над головой магический купол, собрала под ним детей, как наседка цыплят, и, продолжая бросать помощнику неслышимые сквозь толщу оконного стекла, но вполне читаемые по мимике неприятные фразы, двинулась к ступеням в конце перрона.

Санька посмотрела им вслед и представила среди шумного веселого класса Альбинку. А потом себя, пенсионерку, едущую на море к подружкам на шабаш…

А ничего так перспективы. Даже забавно!

Дождь немного утих, и Санька засобиралась на выход. Еще раз внимательно заглянула в приглашение, повторила название улицы и номер дома. Адрес гостиницы, указанный в письме, ни о чем ей не говорил. Яра советовала поймать извозчика.

Так Санька и сделала.

Благо на привокзальной площади с извозом проблем не возникало. Там и тут стояли крытые маленькие двуколки, запряженные приземистыми лохматыми лошадьми.

— Вам куда? — окликнула Саньку дородная женщина, сидящая на облучке под козырьком.

Рядом с возницей восседал накрепко привязанный к сиденью ремешками карапуз чуть больше года возрастом и перебирал в неловких еще ручонках пестрое куриное перо.

— В министерскую гостиницу на…

— Знаю-знаю, — взмахнула хлыстом женщина, указывая себе за спину. — Через центр, в объезд главного парка у заброшенного дворца. Двадцатин.

— Хорошо. — Санька взобралась на сиденье, зажала коленями посох.

Под откидным тентом двуколки — сейчас он был поднят — было уютно. Капли стучали по туго натянутой ткани. Как пульс города. Бурая заросшая лошадь, похожая на помесь гну и медведя, легко сдвинула повозку с места и, понурив голову, зацокала по мостовой.

— Погодите! — окликнули снаружи. — Вы в гостиницу? В министерскую? Возьмите меня.

Возница натянула поводья.

— Тпру, Ося! Тпру-у-у-у! — радостно завопил малыш на облучке и