Шрифт:
Закладка:
Все это директор рассказал главному за рюмкой коньяка. Кстати, раньше он этим делом не злоупотреблял, но теперь, сказал, совсем достали его эти родственнички. Хорошо хоть квартира до свадьбы была куплена, а то и жилья бы его лишили. Вообще, по наблюдениям сотрудников, директор стал меньше похож на козла и больше на человека.
– А что насчет наезда на Александру? – заикнулась Юлия.
– Никого не нашли. Никто эту машину толком не видел, номера не запомнил, как их найти-то? – вздохнула Света.
Юлия промолчала. Она-то знала, кто насмерть задавил Александру. Разумеется, те самые люди Ледокола, как выяснил Иван. Убили Александру, чтобы не болтала попусту, не называла имени любовника Ирины. Но что толку сообщать об этом в полицию? Кто Юле поверит? Да и не хотела она вмешиваться, пускай Иван сам разбирается с любовником своей жены.
На этой здравой мысли она повесила трубку и переключилась на собственные проблемы.
– Ежик, идем на лечебную физкультуру к Анечке! У нас праздник, скоро денег заплатят!
К Анечке Ежик был согласен – она веселая, музыку включает, на детей никогда не кричит.
Когда они ушли, Иван с удивлением прислушался к себе. Казалось бы, его положение хуже некуда: ни жилья, ни работы, ни денег, да еще висит, как дамоклов меч, обвинение в убийстве. Откуда же какая-то неопределенная, смутная радость в душе? Откуда это чувство, что в его жизни случилось что-то хорошее?
Ну, ясно – он с волнением ждет, когда вернется домой Юля с мальчиком! Он осознал вдруг, что привязался к этой несчастной, измотанной, но удивительно мужественной девушке и ее больному, но такому славному ребенку. У Ивана было такое чувство, будто у него наконец появилась семья. Странно, с Ириной он ничего подобного не испытывал. Он ее, конечно, любил, но не было между ними такой внутренней теплоты…
Додумать эту мысль Иван не успел, потому что в квартиру позвонили.
Он бросился к двери, подумав, что вернулась Юля с мальчиком – забыли что-то или вообще решили не ходить, но тут же сообразил, что у Юли есть ключи.
Неужели его все же вычислила полиция? Да не может быть, эти орали бы на лестнице, в дверь колотили.
Осторожно, стараясь не шуметь, Иван подошел к двери и посмотрел в глазок.
На лестничной площадке стоял невзрачный пожилой человек самого безобидного вида – сутулый, бледный, в дешевых очках с толстыми стеклами. В руке у него был блокнот с какими-то вложенными в него квитанциями, который незнакомец уныло разглядывал, видимо, проверял адрес.
Сверившись с блокнотом, он еще раз позвонил.
Иван убедился, что на площадке кроме этого безобидного старика никого нет, и спросил:
– Вы к кому?
– Я из Энергонадзора, – ответил тот. – Показания счетчиков сверяю. Откройте мне, пожалуйста.
Иван не спешил открывать, и старичок жалобно вздохнул:
– Мне еще тридцать адресов обойти надо, и везде так – кто не открывает, а кого вообще нет дома… откройте, а то еще раз приходить придется…
Решив, что от этого старика никакой беды не будет, Иван открыл дверь. Тот вошел, снова вздохнул:
– Вот спасибо! С утра по лестницам хожу… у вас хоть лифт есть, уже легче… где у вас счетчик?
Иван показал на металлический шкафчик и открыл его. Старик записал на листок цифры, поставил пометку и, повернувшись к Ивану, протянул ему свой блокнот и шариковую ручку:
– Спасибо, теперь распишитесь вот здесь!
Иван нашел графу, где стояла галочка, наклонился к блокноту, чтобы поставить свой автограф… и тут произошло что-то совершенно непонятное.
Безобидный старик, вместо того чтобы отдать ручку, необыкновенно быстро шагнул Ивану навстречу, поднес ручку к его шее и ткнул за ухом. Иван почувствовал легкий укол. Он хотел возмутиться, оттолкнуть странного старика и даже начал понимать, что с ним случилось непоправимое, как его вдруг охватило странное безразличие, апатия, сонливость. Веки стали тяжелыми, словно налились свинцом, и Иван начал сползать по стене.
В следующую секунду его глаза закрылись, и он уже не видел, как невзрачный пожилой человек удивительно преобразился. Он стал выглядеть значительно моложе, а движения его сделались быстрыми и точными. С неожиданной силой он подхватил огромного Ивана, взвалил себе на плечо и, быстро протащив по коридору, свалил на пол посреди кухни.
Затем он отправился в комнату Ивана, надел тонкие резиновые перчатки и быстро, профессионально обыскал помещение. Впрочем, это было нетрудно: вещей у Ивана практически не было, так что странный человек очень скоро нашел то, что его интересовало, – паспорт Ивана. Затем достал из кармана жестяную коробку из-под чая, положил паспорт в эту коробку и убрал в прикроватную тумбочку. По его прикидкам, в этой жестяной коробке паспорт не должен был сгореть при взрыве и пожаре.
Закончив с этим, «старичок» снова отправился на кухню, убедился, что Иван крепко спит, и немного поколдовал с газовой плитой. Вскоре через испорченный вентиль с негромким шипением потекла невидимая струя. В кухне резко и неприятно запахло газом. Киллер задержал дыхание и вернулся в прихожую. Здесь он огляделся, вывернул лампочку из висевшего над дверью бра, вместо нее ввернул другую, специально им подготовленную. Теперь, когда кто-нибудь вернется домой и включит свет в прихожей, – произойдет короткое замыкание и взорвется кухонный газ, который к тому времени заполнит квартиру.
При этом взрыве погибнут и Иван, и эта самая мать-одиночка. Но паспорт Ивана уцелеет, и его найдет полиция, которая приедет на место взрыва. То-то они обрадуются, обнаружив человека, которого давно разыскивают по обвинению в убийстве!
А то, что погибнет женщина, – это хорошо: не будет лишнего свидетеля, который мог бы запутать дело своими показаниями. Да и все равно ее нужно было убрать – слишком много знает, крутится вокруг, мешает…
Киллер еще раз огляделся, убедился, что все подготовлено в лучшем виде, протер шкафчик со счетчиком и дверную ручку и вышел из квартиры. На лестничной площадке снял резиновые перчатки и покинул дом неторопливой, чуть прихрамывающей походкой, соответствующей его возрасту и внешнему виду – сутулый пенсионер, замотанный безденежной и унылой жизнью.
Выйдя на улицу, киллер свернул в переулок, куда выходили окна Юлиной квартиры, подошел к подъезду шестиэтажного жилого дома и принялся нажимать одну за
