Шрифт:
Закладка:
– Валька! Чего базаришь? У тебя квартиру заливает на фиг! Пожарные воды не жалеют!
Валентина ахнула и понеслась к подъезду.
Иван тоже пошел прочь.
На душе у него полегчало: Юли с мальчиком не было в квартире, они не пострадали. Даже Юлина свекровь осталась жива, причем благодаря тому, что Иван открыл форточку на кухне и газ уже выветрился.
Но в таком случае где же Юля и малыш? Куда они подевались?
Юлия усадила Ежика за дальний столик, чтобы он не пялился в окна на толпу и дым, на яркие пожарные машины и пожарных в блестящих касках, а сама отошла к стойке. Не глядя ткнула пальцем в пирожное и протянула деньги.
– Принесу! – буркнула появившаяся официантка.
Юля задержалась у окна. У подъезда собралась внушительная толпа, она узнала некоторых соседей. Открылись двери и показались санитары с носилками. Тело было прикрыто простыней, рядом шел врач.
«Иван!» – Юле хотелось закричать, заплакать, завыть в голос.
Иван погиб в горящей квартире, сгорел или задохнулся в дыму – какая разница? Что же теперь будет? Как же они без него?
Сквозь слезы, застилающие глаза, она видела, как к носилкам протолкалась знакомая фигура. Валентина, кто же еще? Вечно в первых рядах. Валька поговорила о чем-то с врачом, затем махнула рукой и пошла в сторону.
– Мама! – крикнул Ежик. – Пирожные принесли!
Юлия почувствовала, что не сможет проглотить ни кусочка. Она села и глотнула чая. Подавившись неожиданно горячим напитком, закашлялась, а когда подняла голову, то увидела, что за окном, не разбирая дороги, бредет кто-то большой, неловко ссутулившись и загребая ногами в огромных ботинках.
– Ваня… Ванечка… – не веря себе, шепотом сказала Юлия, а в следующую секунду сорвалась с места и прилипла к окну. Иван уже миновал кафе, и она застучала в стекло с криками:
– Ваня, Ванечка, мы тут!
– Женщина, вы что хулиганите? – подскочила официантка. – Немедленно прекратите!
Иван никак не мог слышать Юлиных криков, но вдруг остановился, медленно-медленно повернул голову. И широко открыл рот и вылупил глаза, так что Юля невольно засмеялась, до того глупый и забавный у него был вид.
В ту же секунду Иван нагнул голову и бросился на стекло, как бык на корриде набрасывается на тореадора, но в последний момент опомнился и свернул к двери.
Он ворвался в кафе, как вода из прорвавшейся плотины. Юля уже ждала его у входа и, смеясь и плача, повисла на шее.
– Ванечка, – бормотала она, – вернулся… живой…
Официантка застыла столбом у стойки. Иван подхватил Юлю, а она целовала его в нос, в губы – куда придется.
– Дядя Ваня! – послышался крик Ежика.
Он скатился со стула, упав на пол, встал, держась за ножку стола, и сделал неуверенный шаг.
– Дядя Ваня, ты пришел… – с этими словами Ежик сделал еще один шаг.
Потом оторвал руку от стола и еще раз неуверенно шагнул. Зашатался и едва не упал. Юлия уже хотела броситься ему на помощь, но Иван удержал ее.
– Давай, парень, – сказал он, – шагай сюда.
И Ежик пошел. Пошатываясь и расставив руки для равновесия, он перешел помещение кафе и споткнулся о коврик у двери. Но не упал, потому что Иван, не выпуская Юлю, подхватил его другой рукой.
– Все, – сказал он, – больше не отпущу вас. Ни на шаг.
– Слушайте, вы есть-то будете? – отмерла официантка. – Чай небось остыл.
Они так и сели за стол все вместе. Иван одним махом съел пирожное и заказал еще целое блюдо, а также крепкий черный кофе для себя. Ежик сидел у него на коленях и, заглядывая в глаза, запихивал ему в рот кусочки пирожного.
– Везет же людям, – со вздохом сказала официантка девице за стойкой, – ишь, как он ребенка любит. А мой козел леденца на палочке не купит, по голове не погладит, не то что на руки взять…
От переживаний Ежик утомился и заснул прямо на коленях у Ивана. Тот шепотом поведал Юлии все, что случилось с ним после их ухода.
– Что теперь будет? – закручинилась Юлия. – Все пропало… квартира выгорела…
– Ничего не пропало, – твердо ответил Иван, – документы я забрал, остальное восстановимо. Черт с ней, с квартирой, поделом той жабе, твоей свекрови, сама пускай теперь ремонт делает.
– Куда же мы пойдем? – вздохнула Юля. – С ребенком ведь…
– Квартиру снимем, – усмехнулся Иван, – не впервой.
– Подожди-ка… – Юля встала и направилась к двери, потому что через окно кафе увидела ту самую бомжиху в старой искусственной шубе и, перехватив ее на ступеньках, сказала: – Спасибо! Ты нам с ребенком жизнь спасла.
– Идите на Литейный, – сказала бомжиха тихо, но отчетливо, – там теперь безопасно.
И на асфальт упала связка ключей. Когда Юлия подняла их, бомжихи уже не было.
– Это же теткины ключи, – сказал Иван, когда она положила ключи на стол. – Вот же брелок с монастырем, я ей подарил.
– Ну вот мы и дома, – сказал Иван, переступая порог теткиного жилища.
Юлия прислонилась спиной к двери и огляделась: в комнате царил идеальный порядок – вещи не валяются где попало, нигде ни пылинки, воздух свежий. Странно, ведь хозяйку увезли в больницу в тяжелом состоянии… Может, соседка прибралась?
Иван внес сонного Ежика в комнату и пристроил пока на диван, после чего распрямил усталую шею и потянулся.
– Ох, как же хорошо, когда потолки высокие!
Здесь, в этой огромной комнате, где потолки были метров пять, не меньше, Иван не казался таким огромным медведем, просто крупный мужчина.
Юлия прошлась по комнате. С портрета на нее строго смотрела смуглая женщина, удивительно похожая на Олимпиаду Гавриловну – не то ее бабушка, не то прабабушка. А вон из той люстры Юля вытащила тогда коробочку с камнем.
– Ой, – Юля тронула Ивана за руку, – а как же камень? Он пропал? Сгорел в квартире?
Иван посмотрел в недоумении, потом лицо его просветлело, он пошарил в кармане и вытащил спичечный коробок.
– Вот он, камень. Не понимаю, отчего ты так волнуешься. В конце концов, мы чуть не погибли, а тут камень…
– Она правильно делает, что волнуется, – послышался знакомый звучный голос.
В прихожей стояла Олимпиада Гавриловна, тетка Ивана. Была она чуть бледновата, и темные волосы не лежали пышно, как прежде, а больше ничего не напоминало о том, что совсем недавно Юлия нашла ее на полу, раненую.
– Тетя Липа! –
