Она с трудом помнила что было: они с Ирмой сидели разговаривали, а потом ее начало трясти, бросало то в жар, то в холод, кажется, ее рвало… Было неприятно осознавать, что миссис Блэк видела ее в таком состоянии. Но вот следующие дни как в тумане. Были редкие пробуждения, но тогда Роза и понять-то не могла, что вокруг происходит.

Женщина села. Сил почти не было, голова кружилось и было такое чувство, что она похудела. Бросив взгляд на календарь на столе, Розамунд с удивлением отметила, что с Хеллоуина уже прошло две недели. Кажется, ее болезнь оказалась серьезней, чем она думала.

Тихо поднявшись и надев халат из шкафа, Розамунд покинула комнату и спустилась по лестнице вниз, где и разворачивался скандал.

— Почему ни ты, ни твоя жена не додумались сообщить мне насколько плоха Розамунд?! Какого Мерлина вы вызвали меня когда состояние было уже совсем критическое! А если бы я не помнил кто сидел с нами в ресторане и с какой женщиной Роза вышла из уборной?! Как бы мы по-вашему искали одну единственную среди сотни дам?

— Прекрати орать и вести себя как ребенок. — Зашипел на Эйвери Блэк. — Я знал, что делаю, и не тебе обвинять меня. Как ты не заметил, что на ней проклятие?! Я думал, что ты специалист по ним!

— Да кто бы говорил, мистер «моя семья знает все тёмные секреты волшебного мира». Да я…

— Роза! — Ирма, что сидела на диване и слушала перебранку мужчин, подняла взгляд на дверной проем и с удивлением обнаружила стоящую там женщину. Поллукс и Эйвери на секунду замерли, но в следующую минуту, последний кинулся к женщине, беря ее под руку и ведя к дивану.

— Почему ты не в постели? Где твоя камеристка?!

— Она выглядела уставшей и я не стала ее будить. — Розамунд виновато улыбнулась, заворачиваясь в халат. Поллукс взмахнул палочкой и откуда-то из дома прилетел теплый плед, укрывая женщину. Всё же дома еще не так уж и хорошо отапливались. Роза благодарно улыбнулась и перевела взгляд на Ирму. — Что произошло? Я помню мы с тобой говорили о свадьбе Вальбурги, а потом всё как в тумане.

— Ну, это всё оказалось сложнее, чем мы предполагали. — Миссис Блэк тихо вздохнула и начала свой рассказ.

Иногда ее перебивал супруг, делая вставки от себя, иногда Каллум, но скорее, чтобы выругаться, чем донести нужную информацию. К концу рассказа, Роза сидела, задумчиво кусая губы и теребя в руках край покрывала. Мужчинам удалось разрушить зеркала и снять большую часть проклятия. Но было две не очень большие, но всё же проблемы.

Поскольку проклятие начало действовать особенно сильно, лекарю пришлось запечатать его, но для этого потребовался какой-то орган или часть тела, которая и станет сосудом на время, пока не удастся уничтожить зеркала. Ирме было неловко рассказывать и объяснять всё это, да и мужчины тоже явно стушевались, когда рассказ дошел до одной из проблем. В общем, если говорить просто, то Розамунд больше не была способна родить ребенка. Вот такое вот побочное действия из-за запечатывания проклятия.

Но этот случай был проблемой разве что для Эйвери, который хотел жениться и когда-нибудь завести совместное дитя. Саму же женщину эта новость почти не задела. Ведь в другом мире ей поставили диагноз «бесплодие» еще в двадцать лет и она с ним давно смирилась. Кроме того у нее был Том, а других детей ей и не нужно было. Хотя, честно признаться, новость всё же, как для женщины, была неприятной, словно бы ворошила затянувшуюся рану. А Ирме и Поллуксу было вдвойне неудобно, ведь у них совсем недавно родился сын.

Второй проблемой оказалась фамилия женщины, у которой Роза одалживала зеркало. Хотя, кроме Розы и Эйвери никто не видел проблемы. Всё дело в том, что эта самая женщина была из «Поттеров». А значит, как предположила мысленно Роза, у ее мужа или у какого-то другого родственника, а может и у нее самой была мантия-невидимка. Не то чтобы это было большой проблемой, но оказалось довольно неожиданно, что такая значимая вещь для истории «Гарри Поттера», редкий дар и артефакт так просто вдруг оказался рядом с ней. Это беспокоило и пугало.

— Роза? — Ирма обеспокоенно посмотрела на женщину, когда закончила свой рассказ. — Ты снова побледнела. Тебе лучше вернуться в постель.

— Да, ты права, Ирма. Я чувствую себя уставшей. — Пробормотала Розамунд, поднимаясь. Эйвери тоже поднялся, решив проводить женщину, оставив супругов Блэк одних в гостиной. Как только Роза и Каллум пришли в комнату, женщина вернулась в постель.

— Знаешь, мне интересно, — зашептал Каллум, садясь рядом с женщиной и беря ее за руку. — Это была случайность или судьба нам подкинула вот такой вот подарок?

— Не знаю, Каллум. — Задумчиво прошептала леди, стараясь не разбудить спящую старушку. — Но меня это беспокоит. Можешь пока держать Поттеров в зоне видимости? Но ничего не предпринимай.

— Хорошо. — Волшебник кивнул и грустно улыбнулся, поглаживая бледную руку. — Я так испугался за тебя. Думал, что это моя вина, что я не уследил, я не заметил. Мне так жаль, Амелия.

— Не стоит корить себя, всё ведь обошлось. Я жива и почти здорова.

— Но из-за этого ты не сможешь больше…

— Каллум, — Розамунд нахмурилась, став неожиданно серьезной. — Да, я не смогу физиологически стать матерью, но у нас есть два прекрасных мальчика и мы должны дать им достойное образование, так сказать «выпустить в свет».

— Ты права. Конечно, права. Прости. — Каллум прижался губами к пальцам женщины. Пожелав ей спокойной ночи, волшебник покинул комнату, а Роза перевела взгляд на потолок, положив ладонь к низу живота. Всё-таки эта новость ее немного да задела.

________________________________________________

Архив. Из воспоминаний Кеннета Эйвери. Друга Тома Реддла, сводного брата.

Том много времени уделял учебе. Он был любимчиком учителей. Но при этом, знаете, он не был зубрилой, нет. Такое редко бывает, но у Тома была действительно предрасположенность ко всему этому: учебе, зельям, магии… Он — гений. Я за ним никогда не поспевал.

Со второго курса он также начал заниматься с профессором Дамблдором. Их встречи касались не только так называемых «даров смерти». Профессор стал обучать Тома таким заклинаниям, которых вы не найдёте в школьных учебниках. Несколько раз они вместе уезжали в поездку на пару недель летом.

Розамунд, кстати, была не в восторге от этого. Я даже однажды слышал, как она говорила моему отцу: