Ко мне вернулась усталость. Я широко зевнул, поблагодарил Фархунда за предупреждение и попросил его найти дворецкого и передать тому просьбу насчёт ста грамм армянского к завтраку. Фархунд обещал передать. Уже возле двери я окликнул его.

— Слушай, а как свечи потушить?

Фархунд щёлкнул пальцами, и свечи погасли. Интересный способ, надо будет потренироваться на досуге.

Спал я крепко. Я даже не слышал, как утром приходил лакей и поставил на столик поднос с завтраком. Мне снился какой-то бедлам, кто-то куда-то бежал, кого-то ловил, из чего-то стрелял. Я наблюдал за этим с высокого дуба и считал себя птицей. Странный сон, надо спросить Василису, что он может означать. Она волшебница, она должна знать… И тут я вспомнил разговор с Фархундом.

Я резко поднялся в кровати и уставился на столик. Фархунд сдержал слово — на подносе стоял бокал с заветной жидкостью золотисто-шоколадного цвета. Мне даже показалось, что я чувствую запах — лёгкий налёт ванили и свежей стружки. Я взял бокал, помял его в пальцах и поставил назад. Не хочу. Вчера вечером было настроение выпить, а сегодня утром его не стало. Я сходил в ванную, побрился. Вытираясь полотенцем и разглядывая себя в зеркало, подумал, что перед тем как идти куда-то, неплохо бы вооружиться. Если Василиса начнёт требовать артефакты… Как она начнёт требовать? Пытать меня будет? Привяжет к стулу и начнёт тыкать электрошокером? Фархунд сказал, что она умеет добиваться своего.

Я вернулся в комнату. Обрез лежал под подушкой, Горбунок бегал где-то по дворцу, знакомился с местными крысами. Если я приду с оружием, это будет выглядеть не вполне дружелюбно по отношению к хозяевам. Меня спасли, накормили, дали ночлег, а я к ним с обрезом под мышкой. Некрасиво. Да и неизвестно наверняка, что Василиса хочет завладеть моими артефактами. Использовать их с моей помощью — да, согласен, но отнять — это как-то несолидно.

В дверь постучали, и голос дворецкого позвал меня в библиотеку. Я ещё раз посмотрел на подушку, под которой лежал дробовик, быстро оделся и вышел из комнаты. В коридоре было пусто и тихо. Для такого большого дома подобная тишина кажется угнетающей. Прислушиваясь к каждому шороху, я прошёл к лифту и поднялся на минус первый этаж. Возле библиотеки меня встретил дворецкий.

— Как вам коньяк-с? — вежливо осведомился он.

Я не сразу понял, о каком коньяке идёт речь. Коньяк? Какой коньяк? Ах, да, коньяк…

— По запаху очень недурственно, ей богу. Но на вкус как-то… Не попробовал я. Желание пропало, торопился. Прости.

Мой ответ, казалось, его огорчил.

— Очень жаль, — вздохнул он. — Однажды мне довелось побывать на Всемирной выставке в Париже, и в одном из винных павильонов я приобрёл бутылку Rémy Martin тысяча восемьсот семьдесят восьмого года. Госпожа Василиса коньяк-с не потребляют, предпочитают авторские столовые вина из Крыма, и я весьма обрадовался появлению в нашем жилище истинного ценителя коньяков-с. А вы не попробовали…

Признаться, я не совсем понял, чего он добивался своим рассказом. То ли хотел ткнуть меня мордой в мою необразованность, то ли действительно сожалел о том, что я не выпил тот коньяк, который лакей принёс утром. Выражение его лица склоняло меня ко второй версии, и мне стало неловко.

— Слушай, хочешь, я вернусь и выпью твой коньяк? Мне не трудно.

— Никуда не надо возвращаться! — на пороге библиотеки стояла Василиса. На ней была светлая блузка свободного кроя с глубоким вырезом и парусиновые брюки; вполне себе домашний вид, от которого любого не слепого мужика в дрожь бросит.

— С бокала коньяку напиться невозможно.

— Лиха беда начало.

Я пожал плечами и прошёл в библиотеку. Из всей вчерашней компании в комнате собрались только я, Василиса и жабоид — дворецкий не в счёт. В камине всё так же потрескивал огонь, колыхались портьеры, вокруг люстры витала напряжённость — что-то новое. Я почувствовал её сразу, едва вошёл. Жабоид не поздоровался со мной, даже не посмотрел в мою сторону, как будто не было двух недель мытарств, позволивших стать нам друзьями. Василиса осталась возле дверей, заслоняя от меня единственный выход. Может, зря я не взял кладенец? Если эти двое задумали непотребное, без обреза я с ними не справлюсь.

— Садись! — указала Василиса на кресло.

Напряжение стало осязаемым. Оно закапало с люстры на пол и обволокло комнату бесцветным туманом, в котором каждое движение давалось мне с трудом. Я попробовал шевельнуть рукой, но лишь едва сумел приподнять её. Что это: очередной магический приёмчик? Если вчера Василиса наложила на меня оковы молчания, то теперь, она использовала какие-то кандалы обездвиженности.

Я мысленно призвал на помощь Горбунка: Горбунок, Горбунок, явись передо мной, как лист перед сосной… Нет, это, кажется, про Сивку-Бурку, а с Горбунком по-другому. Как? Не помню. Ох, зря я в детстве стихи не учил.

— Проверь его! — велела Василиса дворецкому.

Тот подошел, обхлопал мои карманы, сунул руку за пазуху, за брючный ремень.

— В трусах поищи, — посоветовал ему я. Язык, в отличие от всего остального, двигался у меня хорошо.

Дворецкий не отреагировал. Он посмотрел на Василису и покачал головой.

— Пусто-с.

— Сходи в комнату и посмотри там.

Дворецкий ушёл.

— Сразу надо было там смотреть, — пробурчал со своего места жабоид. — Ещё вчера.

— Ты вообще молчи! — огрызнулась на него Василиса. — Ты должен был сразу сообщить мне, а не сидеть неделю в каком-то подвале.

— Я же не знал, что обрез и есть кладенец.

— Если ты не можешь отличить артефакт от обычного ружья, тогда зачем ты мне нужен?

— Как же, я ведь… — жабоид привстал с кресла и застыл в растерянной позе.

— Если вы решили завладеть моими артефактами, — встрял я в их междусобойчик, — то зря стараетесь. Добровольно я вам их не отдам, а без моего согласия они ничего не стоят.

— Прибьём тебя, — пообещал Дмитрий Анатольевич.

Я воздел глаза к потолку.

— И это говорит тот, кто от вида гномов в обморок падает.

— В какой обморок? Да если хочешь знать…

— Уймись! — прикрикнула на него Василиса. Она прошла к камину — медленно и красиво, как модель на подиуме — постояла, глядя на огонь, и повернулась ко мне. — Всегда можно договориться. Чего ты хочешь, Игнатиус?

— Тебя, — ответил я, не раздумывая.

Жабоид возмущённо хрюкнул, а Василиса улыбнулась. Ох, как ей идёт улыбаться.

— Я спросила «чего», а не «кого».

— А мне «чего» не надо. Но если ты выйдешь за меня замуж, я отдам тебе артефакты в качестве приданного. Соглашайся, — посоветовал я. — Ты ничего не теряешь, всё равно азбикум скоро заберёт меня к себе.

Василиса сверкнула на жабоида гневным взором и тот подпрыгнул.