– Кто здесь? – тихо спросил она. – Кто это написал? – она аккуратно подошла к пустому шкафу и резко распахнула его.

Я тотчас же набрала очередной текст и быстро отправила ей сообщение, пока она не разоблачила меня.

– Тот, кого ты назвала «убожеством»! – с ужасом прошептала Анна.

Затем ее взгляд в очередной раз упал на мой парик. Быстро схватив его, она стала оглядывать копну светлых волос со всех сторон, но я тут же настрочила новое эсэмэс. Вновь раздался вибро-сигнал.

– «Вообще-то, мне щекотно!» – произнесла она и, взвизгнув, бросила парик на комод. – Какой ужас!

Я изо всех сил старалась сдержать свой смех, наблюдая из-под кровати за ее поведением. Через пару минут, немного отдышавшись, она вновь подошла к парику и стала тыркать в него своим указательным пальцем. В эту секунду ей на телефон пришло еще одно сообщение.

– «В китайском массаже я не нуждаюсь! Вам бы следовало быть со мной поучтивее» – проблеяла она, глупо уставившись на изделие, слегка наклонив голову в правую сторону. – Теперь мне все стало ясно! – медленно протянула она. – Так вот, значит, почему она всегда возит тебя с собой!

И в комнате раздался нервный смешок, затем последовал еще один.

– Мама дорогая, я с париком разговариваю! – и она наклонилась к нему совсем близко. – Здравствуйте! – неожиданно и очень серьезно произнесла она. – Меня зовут Анна! – потом зачем-то перешла на английский: – I’am 56 years old and I’am from Russia. I live in Moscow and you?[2]

Ее телефон в очередной раз загорелся, и она прошептала:

– «Me too, in Moscow![3] Давай дружить!»

Неожиданно Анна плюхнулась в кресло возле окна и, схватив с тумбочки какой-то журнал, стала активно им обмахиваться.

– Парик – полиглот! – пробормотала она. – Чудо чудное какое, зарубежное морское!

«Закипит, подымет вой,

Хлынет на берег пустой,

Разольется в шумном беге,

И очутятся на бреге,

В чешуе, как жар горя,

Тридцать три богатыря,

Все красавцы удалые,

Великаны молодые».

И она Пушкина цитирует! Мы с ней и впрямь чем-то похожи. Судя по всему, тоже в прошлой жизни была актриса. Все с этим надо завязывать – и я отправила ей последнюю эсэмэску.

– «Не пристойно вам в вашем возрасте о тридцати трех богатырях мечтать, вам и одного дядьки Черномора хватит!» – прошептала Анна, вглядываясь в телефон.

Внезапно я услышала звук, напоминающий стон отчаяния. Она резко вскочила с кресла и выбежала из моей комнаты.

* * *

Я проснулась около десяти часов утра, почувствовав, что сейчас в очередной раз свалюсь с этой кровати. Я была права, ибо моя попа превысила над пропастью все допустимые лимиты и вот-вот была готова заработать себе очередной синяк. К счастью, я вовремя это осознала. Сделав несколько простых упражнений на растяжку и приведя себя в порядок, я бодро спустилась в гостиную. К моему удивлению, там уже находилась Анна. Она сидела на диване в пижаме и в своих розовых тапочках с заячьими ушками, уставившись в одну точку перед собой. Вид у нее был растрепанный. Волосы неаккуратно собраны в пучок, сместившийся в правую сторону, тушь под глазами осыпалась. Я осторожно подошла к дивану и уселась с другого края, внимательно наблюдая за ней. Она даже не моргнула, словно не замечая меня. Через минуту, не меняя позы головы, ее взгляд резко метнулся в мою сторону. От неожиданности я чуть было не подпрыгнула на месте.

– Он тоже с тобой разговаривает? – вдруг спросила она

– Он? – удивленно переспросила я. – Вы о ком?

– Как о ком? О твоем парике, конечно же! Вчера ночью он разговаривал со мной на английском и цитировал мне Пушкина!

– Ах! Вы об этом, – выдохнув, произнесла я. – Да, со мной он тоже любит поболтать, правда, обычно делает это на французском и цитирует мне Вольтера!

Анна снова уставилась в одну точку перед собой.

– Это фантастика, Полина! Твой парик изменит эту планету. Я уже все обдумала, мы запишемся с тобой на телешоу к Малахову, о нем узнает весь мир!

От этих слов меня передернуло, но я все же смогла взять себя в руки.

– Анна, – тихо произнесла я и подсела к ней поближе, – Я была бы вам крайне благодарна, если бы его способности остались в тайне. Я никому об этом не рассказывала, даже Адриану. Пусть это будет наш общий секрет.

Она тихо качнула головой и крепко схватила меня за руку. В этот момент в гостиную вошел Адриан. Завидев нас вдвоем, о чем-то воркующих на диване, он тут же заулыбался.

– Какая прекрасная картина! – радостно произнес он, хлопнув в ладоши. – Мои самые любимые и очаровательные женщины нашли общий язык!

Я сразу же расплылась в довольной улыбке. Анна бросила на Адриана хитрый взгляд и издала нервный смешок. Он мигом напрягся.

– У вас, я надеюсь, все в порядке?

– О да! – живо сообщила она. – Просто у нас с Полиной появился один общий секретик! – и она еле слышно прошептала: – Наша совместная женская тайна!

Затем она встала с дивана, подмигнула мне напоследок и отправилась к лестнице со словами, что ей нужно привести себя в порядок и сделать пару важных звонков. Адриан странно улыбнулся и тут же перевел на меня удивленный взгляд.

– Что? У меня с твоей мамой наконец-то наладились отношения, – спокойно произнесла я. – Ты ведь именно этого и хотел!

* * *

Я очень надеялась, что мы уедем сразу же после завтрака, но в гости неожиданно явился друг семьи – соседка Любовь! Одна из тех любопытнейших персон, которая с жадностью все подмечает, всех разглядывает и оглядывает, а потом еще год обсуждает увиденное со своими подружками. Пикантная дамочка, которая одинаково что морщилась, что улыбалась, поэтому понять ее истинное настроение было почти невозможно. О таких обычно говорят: женщина-загадка, ибо ее настроение выдавала лишь черная мушка над губой и пышность ее прически. Есть мушка, значит настрой игривый, а уж если на голове целый дворец, то значит Любовь пошла в разгул и даже готова на пикантные шалости.

– Мой мальчик, как ты вырос! – она принялась трепать Адриана за щечки, что явно его напрягало, да и меня тоже. Не люблю, когда его трогают другие женщины, тем более такие странные, как эта мадам, и в особенности в том состоянии, в котором она была – с мушкой над губой и пышной прической а-ля помпадур.

– Да я, в принципе, уже давно не расту, – замешкавшись, ответил он.

– Как мило, – протянула