Шрифт:
Закладка:
Они добрались до кабины грузовика.
– Стой здесь, – приказала Лена Райсевику.
Он подчинился, поднял голову и с явным опасением уставился на высоко расположенную кабину грузовой фуры. На три отверстия, пробитых в красной дверце.
– Папа? – позвал он дрожащим голосом.
– Заткнись.
Лена приблизилась к кабине с поднятой «Береттой». Крики внутри давно стихли, но это совсем не означало, что старик мертв. Он вполне мог ждать ее в засаде. Лена решила, что если он все еще жив, то она попытается с ним поговорить – объяснить, привести доводы, порассуждать. Если он мертв, то она просто в этом убедится. Что бы ни случилось, внутри находится смертоносная винтовка, и Лена не может позволить Райсевику завладеть ею.
Она вытерла пыль из глаз, щеку жгло из-за шрапнели, ее крошечные кусочки застряли в коже, а теперь по ощущениям зудели, как укусы насекомых. Пульсировал ободранный локоть. Но расслабляться нельзя, только не сейчас. Не тогда, когда она подошла так близко к правде. Следовало быть на чеку постоянно.
Она поднялась по гладкой серебристой подножке грузовика. Ступени были скользкие, да еще и очень сильно нагрелись на солнце, обжигали ее ступни сквозь носки.
– Папа! – хрипло произнес Райсевик. – Она поднимается…
Лена резко повернулась и гневно посмотрела на него, но он уже закончил предложение:
– …поэтому, папа, пожалуйста, не стреляй в нее.
Лена внимательно на него посмотрела, в душу закралось сомнение. У полицейского в наручниках подрагивала челюсть, он не встречался с ней взглядом и, покорно опустив голову, смотрел на полотно дороги, сморгнув слезинку, которая полетела вниз и блеснула в солнечном свете. Убедительная актерская работа – а это явно было представление.
«Пожалуйста, не стреляй в нее». Слова ничего не значат, она это знала. «Она поднимается». А вот это уже другое, определенно что-то значило.
Она стояла на подножке у кабины так, чтобы видеть Райсевика, а свободной рукой потянулась к тонкой и полированной ручке. Лена коснулась ее липкими окровавленными пальцами. Внутри все сжалось. Она задержала дыхание и приготовилась к тому, что из темноты прозвучит еще один оглушительный выстрел, прорешетит металлическую дверцу, из-за чего Лена лишится нескольких пальцев. На таком расстоянии это будет громоподобный звук и кошмарный удар.
Но ничего не прозвучало.
Ручка щелкнула, Лена потянула дверцу на себя, та открывалась с трудом и скрипом, из нее выпало на дорогу несколько остававшихся в ней кусков армированного стекла. Лена пока не влезала в кабину и опасно балансировала на скользкой перекладине. Она раздумывала, не сказать ли что-то человеку внутри, но решила этого не делать. Райсевик уже сказал достаточно.
Лена заглянула внутрь, как маленькая испуганная птичка, и увидела человека, головой вниз рухнувшего с сиденья. И кровь. Много крови.
Она чуть отодвинулась от окна и выдохнула воздух.
– Он мертв? – прошептал снизу Райсевик.
Лена на него внимания не обратила, переложила «Беретту» в левую руку и заглянула во второй раз, на этот раз рассматривала дольше. Она держала указательный палец на спусковом крючке, готовая в любую секунду выстрелить. Внутренняя часть кабины была погружена в темноту, ей потребовалось какое-то время, чтобы глаза привыкли к сумраку. Казалось, что мужчина внутри мертв, этого и боялся Рай. Белая футболка с надписью «Я верю в Снежного человека» была заляпана ярко-красной кровью. В него определенно попала выпущенная ею пуля. Он навалился на рычаг переключения передач, голова свесилась вниз и смотрела в сторону колен. Лена разглядела коричневый ремешок глазной повязки, который врезался в седые волосы. Наверное, он был неудобный. В воздухе все еще пахло порохом. А потом она почувствовала мерзкое зловоние: старый пот, неприятный запах изо рта, газы, которые неизбежно испускал мужчина шестидесяти с лишним лет. Вот чем воняло в кабине, где старик, не моясь, проводил много дней подряд.
Лена дышала только ртом. Она увидела старую, но в безупречном состоянии винтовку, из которой в нее стреляли, та лежала у старика на коленях дулом вниз. В пределах ее досягаемости.
«Забери ее, Лена».
Она уже было потянулась, но остановила себя. Казалось, что это была ловушка. Она же повернется спиной к оставшемуся снаружи Райсевику. А если старик только притворяется мертвым? Он может схватить ее за запястье, вырвать «Беретту». А она окажется слишком близко, чтобы вывернуться и снова по нему выстрелить…
«Схвати винтовку у него с колен. Воспользуйся этой возможностью».
Она не стала. Это казалось неправильным. У нее и так уже два оружия. Зачем рисковать ради третьего, причем винтовки, с которой Лена не умела управляться?
«В таком случае сбрось ее с моста».
Нет. Не стоит так рисковать.
«Рискованно и оставлять ее здесь. На коленях у человека, который, возможно, еще жив».
Лена попыталась взвесить варианты, все одинаково плохие. У нее заурчало в животе. Она прищурилась, осматривая окровавленную футболку старика, но не смогла определить, куда попала. В грудь? Вероятно, это смертельный выстрел. В живот или бедро? Вряд ли…
Она увидела, что Райсевик внизу начал двигаться.
– Эй! Остановись, Рай-Рай.
Он замер на месте, застигнутый на месте преступления.
Лена показала на переднее колесо.
– Возвращайся назад. И стой там.
– Он мертв?
Она не ответила, потому что не знала. По коже бегали мурашки, Лена стояла на ступеньке у дверцы, ведущей в кабину грузовика и одновременно видела их обоих. Она боялась отвести взгляд от залитого кровью старика в кабине и точно так же боялась отвести взгляд от Райсевика внизу. Несмотря на наручники, он находился в опасной близости, ведь за одну секунду капрал может столкнуть ее с подножки, бросить лицом вниз на дорожное покрытие и наступить на горло, прежде чем она успеет выстрелить. Сколько способов убить голыми руками человек типа Райсевика знает?
«Лена, не теряй бдительности».
А отвлекающих моментов становилось все больше.
– Он мертв? – спросил Райсевик в третий раз.
– Да.
– Ты уверена?
– Да, – соврала она, осматривая тело старика с близкого расстояния.
– Можно мне на него посмотреть? Пожалуйста.
Лена покачала головой, и мир поплыл у нее перед глазами. На мгновение к горлу подступила тошнота. И все страхи вернулись: нарастающая паника, когда в тебя стреляют, сильный запах пороха, громкие звуки выстрелов, медный привкус крови, свист пуль, пролетающих над головой. В кабине находится мертвый мужчина, незнакомец, которого она убила выстрелом через дверцу.
– Он… – произнесла она вслух, словно оправдываясь. – Он стрелял в меня.
– Ты выстрелила первой, – прошептал Райсевик. – Мы защищались…
– Чушь собачья. Один из вас задушил мою сестру. Оделся в полиэтилен, чтобы не оставить свое ДНК. Вы душили ее, чтобы не осталось никаких синяков, вообще никаких следов на
