Глава 9

Сергей катнул желваками, скрытые под лобовым стеклом шлема глаза блеснули. Он был зол, даже не так, он был в ярости. В холодной такой, которая, не застилая глаза кровавой пеленой, гонит человека голой грудью на пулеметы. Вот спрашивается: что этим американцам нужно? Хотите войны? Получите алаверды по полной, кушайте, не обляпайтесь!

Рука летчика потянула за рычаг управления подъемно-маршевыми двигателями, басовитое гудение превратилось в оглушительный рев, привычная перегрузка вжала в кресло. На мониторе стремительно замелькали, увеличиваясь, цифры скорости самолета. Два ширококрылых силуэта с двойным вертикальным оперением – модернизированные Су-30, стремительно вонзались в мягкое чрево северного неба. Факелы бело-голубовато-розового пламени разгоняли их все быстрее, пока по заснеженной тундре не ударили раскаты нежданного грома – истребители проскочили звуковой барьер, а самолеты вонзились в белесое одеяло облаков, скрывшись от наблюдателей с земли.

Летчик посмотрел на жидкокристаллические мониторы, прислушался к гулу турбины, подъемно-маршевые двигатели тянули исправно.

Второй бой за какие-то полтора месяца, при формально мирном времени, а учитывая, что в первом его сбили – это много. Но приказ звучал однозначно: защитить Новосеверный и метановый рудник от воздушного нападения. И значит, он, старший лейтенант Сергей Соколов, будет драться. Несмотря на взаимное непонимание с отцом, Сергей рос в хорошей семье. Самым страшным и унизительным в детстве было подозрение в трусости. Умри, но докажи – ты не трус! Его кумирами были не вымышленные пуленепробиваемые Бэтмен с Суперменом, а вполне реальные герои Великой Отечественной и легендарные герои Донецка: Гиви, Мозговой и Моторола. Он вырос, но по-прежнему был готов доказывать собственную смелость, и умирать, если судьба так потребует. Позади страна, родные и Аридэль, и если цена их жизней – это готовность вступить в драку, то он готов, в любое время и в любом месте.

Самолет стремительно пробил белоснежный облачный слой. В глаза ударил свет ослепительного блюдца солнца, на миг зажмурился. Вокруг чистое весеннее небо, густо-голубого, почти цвета индиго, словно некий художник расстарался, не пожалел краски. Высота 4500 метров. Не верилось, что сейчас будет драка и сейчас будут умирать.

Впереди яркая комета выхлопа самолета ведущего. Обгоняя медлительный звук, истребители стремительно приближались к рубежу атаки.

На экране многофункционального дисплея кишели отметки десятков скоростных целей, отмеченных бортовым информационно-управляющим комплексом красным – вражеские крылатые ракеты. Они неслись над самой поверхностью просыпающегося после зимнего сна океана. Старые, но надежные «Томагавки» и новейшие беспилотные летательные аппараты XQ-58 Valkyrie. Лицо летчика исказила быстрая гримаса удивления. «Неужели большая война?» И тут же сменилась хищной гримасой. А что ты еще хотел, если рядом с Новосеверным взорвался ядерный заряд? Кровь резко, толчком, ударила в голову. Отгоняя пришедшие так не вовремя мысли, летчик крепко сжал зубы. Ну и слава богу! Лучше драка, чем бесконечное ожидание неизвестно чего. Сейчас все не важно, все потом – главное, выполнить боевую задачу.

– «Серый», взял цели на сопровождение, к пускам готов, – доложил оператор.

– Принято.

В наушниках раздался хрипловатый голос ведущего капитана Фролова. Он опасался, что после катапультирования его не допустят к полетам, но еще неделю тому назад медики дали «добро».

– Я – «Гагара-три», цели вижу. Крылатые, больше пятидесяти. Идут курсом…

– Цели уничтожить, – перебил РП.

– Я – «Гагара-три», вас понял, – вновь раздался голос ведущего. – «Четвертый» – атака!

– Принято, «Гагара-три».

– Атакуем, – бросил в ларингофон Соколов.

– Цель вижу. Работаю, – задрожал в наушниках хриплый от волнения голос оператора.

Аппаратура истребителей захватила воздушные цели, распределив их между самолетами. Соколов прищурил глаза, старательно удерживая самолет на курсе, смотрел на мельтешение целей на многофункциональном дисплее. Это был тяжелый, пронизывающий взгляд, так смотрит хищник на жертву, готовясь к нападению.

Оператор в задней кабине работал быстро.

Самолет колыхнулся, пара за парой, ракеты с грозным ревом срывались с пилонов и огненными молниями уносились в безмятежное небо.

Одна за другой погасло полтора десятка отметок вражеских аппаратов. Некоторые из ракет ухитрились сбить по нескольку врагов. То-то будут удивляться падающему с небес металлу белые медведи! Но больше тридцати ракет и БПЛА продолжали полет. Сергей прикусил губу от досады. Прорвавшихся более чем достаточно, чтобы разнести в клочья родной аэродром, здания дежурной смены метанового рудника и порт.

– Поражено пятнадцать целей. Расход боекомплекта полный, – раздался недовольный голос ведущего, – прошу разрешения повторно атаковать пушкой.

– Повторную атаку запрещаю, – торопливо откликнулся руководитель полета. – Слышите меня? Категорически запрещаю. Возвращайтесь, с остальными разберутся зенитчики.

Новосеверный и метановый рудник охранял зенитный дивизион на базе знаменитой С-500 «Прометей». Машина для вооруженных сил новая, но прекрасно себя показавшая во время украинского кризиса. На счету С-500 были десятки военных самолетов ВСУ[43] и разведывательно-ударных БПЛА стран НАТО.

– Есть, – после нескольких мгновений молчания произнес с демонстративным сожалением капитан Фролов, потом в наушниках послышалось: – «Четвертый», возвращаемся.

Соколов скрежетнул зубами, но дисциплина взяла верх.

– Принято.

Рука отклонила ручку управления. Самолет разворачивался, словно гончая, шедшая по следу, но отозванная хозяином. Расстояние до летящей с дозвуковой скоростью хищной стаи ракет и БПЛА стремительно сокращалось.

Внезапно панель станции радиоэлектронной разведки замигала разноцветными светодиодами, в наушниках шлема запищал тревожный сигнал. Это означало, что аппаратура определила, что самолет попал в прицел одного из дронов.

Противоракетный маневр! Ручку на себя! Самолет стремительно взмыл вверх. Перед глазами – багровая пелена, перегрузки сжимают стальными обручами грудь, парализуя дыхание. Тепловые ловушки полетели в стороны, так ящерица отбрасывает хвост, чтобы сохранить главное. И тут же «петля Нестерова» на грани прочности корпуса самолета. Тяжело? Терпи, кто сказал, что воевать легко. Самолет дрожал, словно охваченные судорогой пальцы пилота передавали ему чувства юноши: ненависть и жажду жизни – все, что переживало в этот момент его сердце. Стая ракет «земля-земля» приближалась.

Сильный удар сотряс корпус и тело пилота.

Сердце подскочило к горлу – так, будто истребитель упал в воздушную яму.

Покрасневшие глаза впились в многофункциональный дисплей.

Словно живая на экране забилась жирная, багровая надпись: «Пожар в правом двигателе, рекомендация – покинуть самолет!»

– Черт, – прорычал летчик и обернулся, из правого двигателя полз черный траурный дым. – Черт, черт!

Несколько секунд летчик пытался потушить пожар, но все бесполезно. Застыл, испепеляя дисплей пронизывающим взглядом, еле сдерживая готовое прорваться наружу холодное, ледяное бешенство. Это надо же, снова сбили! В памяти возникли события почти двухмесячной давности. Ночной бой, приземление в тундре и встреча с прекрасной инопланетянкой. Ладно, разберемся! Справился тогда, справится и сейчас!

– Катапультируемся! – яростно крикнул в ларингофон.

Сквозь треск неизвестно откуда появившихся помех в наушниках прорвался голос оператора:

– Принято, исполняю.