Шрифт:
Закладка:
— Ну, твою же ж… дивизию! Эй, да заткнитесь вы!
Оглушительно завизжавшие после выстрелов девки испуганно осеклись после моего окрика, а я наконец-то рванул из дома к Любаве, мельком взглянув на широкий, крепкий деревянный стол. Последний заставлен бутылками с местной сливовицей, небрежно нарезанным копченым окороком и куда более аккуратно — домашней колбасой. А кроме того, парящей картохой, вареной в мундире, ковригами ароматного, испеченного в настоящей печи хлеба — да мисками, полными деревенский солений. Богато сидели офицеры! Невольно сглотнув набежавшую слюну, я остановил взгляд на простом кухонном ноже, испачканном, однако, в крови — и картинка в моей голове окончательно сложилась…
Очевидно, после прорыва позиций нашего полка, господа австрийские офицеры прибыли на постой в стоящее на отшибе село — последнее располагается как бы между двух линий обороны 3-й армии. И не в глубину ее, то есть на юг, а восточнее — короче в стороне оно от линии боевого соприкосновения… С другой стороны, австрияки ничем не рисковали, ибо село русин так или иначе попало в полосу их наступления и оказалось, фактически, уже в тылу врага. Судя по канонаде и частой стрельбе впереди, враг сумел вклиниться в нашу оборону примерно километров на пять, может чуть меньше — ну да не суть.
Так вот, решили австрийцы хорошенько посидеть, душевно отметив начало наступления домашней деревенской едой и крепкой сливовицей — а заодно пригласили к своему столу девок покраше. Так сказать, в добровольно-принудительном порядке… Может, за своих сестер, дочерей или невест кто и попробовал вступиться — но так ведь у русин нет оружия, а зольдаты все с карабинами, офицерье с пистолетами. Попробуй, выступи! Хорошо, если только прикладами отметелят, а не застрелят с ходу… Ну, выпили господа крепко, закусили — потянуло на баб. И видно, Любаву в числе первых решили «ангажировать» — вот только девка в последний момент не стерпела стыда и унижения, да резанула того мудака ножиком… Здесь и сейчас отношение к женской чести и невинности значительно серьезнее, чем в моем настоящем — вот и попыталась себя отстоять. Что было дальше — все на моих глазах случилось… Но почему тогда Флоки сказал, что ее повесят за «сотрудничество» с русскими?
Да в принципе, догадаться не сложно. Девку хорошо отметелили, но, очевидно, не забили насмерть. А с утра пораньше затаивший злобу офицер (наверняка к тому же с похмелья) решил ее добить — просто предлог был нужен более весомый и существенный, чем попытка защитить себя и воспротивиться изнасилованию. Нет, за то, что Любава ранила офицера, ее итак могли расстрелять — да только порезала она его не в бою, и не напав из-за угла, а защищая девичью честь… Наверняка пошли бы обидные для австрийца слухи — вот он и решил отомстить под более «благовидным» предлогом.
К тому же позорная казнь через повешенье будет пострашнее относительно «благородного» расстрела…
Все это вновь пролетело в голове за считанные мгновения, пока я спустился с крыльца и подбежал к уже начавшей глухо стонать и пытающейся шевелиться девчонке. Жива! Вот только что теперь делать?! Далеко я с ней все равно не уйду — да и австрийцы могут вернуться к дому старосты до того, как я утащу ее хотя бы к ней же в хату. К тому же они могли услышать выстрелы… Попытавшись вглядеться в сторону околицы с памятным колодцем, к которому как раз ведет центральная деревенская улица-проулок, я так и не смог разглядеть фигур ушедших вперед врагов. Может, они по разошлись по всему селу — а может, мои глаза после света керосиновых ламп в хате еще не привыкли к темноте. Решившись, я подхватил Любаву на руки и понес ее в дом, молясь, чтобы в этот самый миг никто не шмальнул мне в спину…
Ожидаемый мной выстрел так и не раздался — и немного успокоившись, я донес девушку до печи, где аккуратно уложил ее на полати. На секунду она открыла заплывшие от быстро налившихся синяков глаза — но брошенный на меня взгляд, в котором поначалу плеснуло паникой, а после и недоумением, быстро угас: девушка снова потеряла сознание. Надеюсь, с ней все будет хорошо…
Скрипнув от ненависти к выродку, не пощадившему девчонку (да заодно последними словами обругав про себя собственную нерешительность), я обратился к русинкам:
— Приглядите за ней. И не высовывайтесь!!!
Притихшие девки — с загоревшимися, однако, глазами — послушно закивали. И я, кивнув в ответ, быстрым шагом двинулся к лежащему на широкой скамье офицеру, выпустившему штайер из уже побелевших пальцев…
Штайер М1912 — надежная, убойная штука. Единственный минус — неотъемный магазин, а само заряжение производится сверху, с помощью обоймы на восемь мощных патронов калибра 9 миллиметров. Для сравнения, калибр патронов револьвера наган — 7,62, как и у будущего ТТ… Прицельная дальность стрельбы — стандартные пятьдесят метров, начальная скорость полета пули чуть менее трехсот пятидесяти метров. То есть даже повыше чем у пистолета Макарова или же состоящего именно сейчас на вооружение русской армии нагана — хоть и пониже, чем у маузера К-96.
Подняв с пола трофей, я нашел глазами лежащую чуть в стороне кобуру — и достал из специального кармашка запасную обойму. После чего резко оттянул затвор назад (при этом из патронника вылетел очередной патрон), открыв магазин — и зафиксировал его в открытом положении флажком предохранителя, подняв тот вверх и воткнув в специальную выемку в крышке затворной рамы. Предохранитель расположен слева, под большой палец — удобно… Вставив обойму в специальный паз, я надавил на патроны сверху — как и ожидалось, в открытый магазин вошло только три штуки. После чего я опустил флажок предохранителя вниз — и затвор с щелчком пошел вперед, дослав очередной патрон из магазина в патронник… Все, оружие к бою готово.
Как и ожидалось, портупеи с кобурой у лежащего в проходе мертвеца не обнаружилось — но, немного пошарив по хате, я нашел искомое на спинке стула, подвинутого к самому столу. Не удержавшись, я успел прихватить и быстро прожевать пару толстых шматов окорока и откусить хрустящую краюху свежего ржаного хлеба — но дальнейшей трапезе помешали раздавшиеся уже рядом с домом шаги:
— Paul, wie geht es Herr Oberstleutnant? Was hat er geschossen — hat sich der russische fur dich markiert?
В конце вопроса неизвестный как-то по-глупому рассмеялся
