Шрифт:
Закладка:
– Уж лучше Красный Сокол, чем похитители, – тихо произносит Виола. – Говорят, он не такой уж и плохой.
Я чуть не давлюсь хлебом.
– Ну конечно, – соглашается Ясень, наливая мне в кружку воды. Я благодарно пью. – Хороший человек с наградой в тысячу золотых за его голову.
– Тысячу?.. – повторяю я, едва не роняя кружку. За все время работы здесь я еще не заработала и серебреника. Кажется, король очень жаждет смерти Красного Сокола.
Виола кивает:
– Это главарь банды воров, орудующей в западной части города.
– Не то что Бардок Три-Пальца в восточной или Черный Монах на юге. За этих дают только по пятьсот монет, – подмигивает мне Рябина.
– Рано или поздно это его уничтожит. Жадность – сильная штука. Один из его людей получит золото, сдаст главного королю и удалится на покой в собственное имение, – говорит Сальвия.
– Что он такого сделал? – спрашиваю я, до боли уверенная, что не хочу знать.
– Обворовал половину дворян и богатейших купцов, не говоря уж о самом короле. Многие из них вызывались лично уплатить награду за его смерть, – объясняет мне Массенсо.
– Почему?
– Потому что он воровал у них, – повторяет Ясень. – Только с месяц назад ограбил со своими людьми молодоженов, ехавших в имение к югу от города. Обчистил их, отнял все свадебные драгоценности и обулся в сапоги жениха.
Я качаю головой, не зная, что и думать.
– Но… зачем он ворует? Куда идут деньги?
Массенсо пожимает плечами:
– Послушать людей короля, так Красный Сокол – властолюбивый бандит, влезающий в любые темные дела, какие найдет. Хотя никто не верит, что он мог заключить сделку и с похитителями.
– Он заботится о своих, – подтверждает Ясень. – Нанимает бедняков, которым нечего есть, и платит достаточно, чтобы они могли перебиться. Добрая сотня бродяжек жизнь свою за него отдаст из-за медяков, которые он им подбрасывает в обмен на то, что они служат его глазами на улицах. Но ведет он и свои игры, припасает и для себя. Если он умен, то должен понимать, что не может вечно воровать и не попасться.
Сотня уличных мальчишек. Я думаю о тех ребятишках и почти верю в это и еще понимаю, почему Красный Сокол до сих пор не отдал Таркита в подмастерья. Он просто не в силах предложить того же остальным детям и не хочет, чтобы все они ждали от него подобного. В конце концов, он вор.
– Я достаточно слыхал о Красном Соколе, чтобы надеяться, что он не попадется, – прямо говорит Рябина. – Лучше он, чем Черный Монах.
Остальные бросают на него строгие взгляды, но никто не спорит. Виола резко переводит весь разговор на возможную смену кузнецов, что обслуживают сейчас конюшни.
Я молча слушаю, думая о бандах воров, готовых перебить друг друга, и о вероятности того, что Круг Колдунов надеется выгадать что-то на падении Семьи.
Рябина отрывается от вычесывания лошади, как только я захожу во вторую конюшню, закончив утреннюю уборку. Озорно улыбается:
– Слыхал, тебя в общей комнате ждет посылка.
– Посылка?
– Ага, парнишка привез с утра пораньше. Похоже, не только у Виолы есть поклонник.
– Это совсем не то, – возражаю я, краснея. – У меня никого такого нет.
Он рассудительно кивает:
– Иди погляди, а там будем спорить.
– И погляжу, – говорю я с облегчением.
Спешу прямиком в общую комнату и радуюсь, что там пусто, если не считать посылки на столе – замотанного в мешковину свертка, перевязанного шнурком. Я открываю его и нахожу внутри плотное темно-зеленое шерстяное полотно. Тяну за края вверх, и оно разворачивается. Плащ.
– Вот это красота! – говорит с порога Виола, пугая меня. – Надевай же. Дай поглядеть.
Я расстегиваю старый плащ, сбрасываю его на скамью и накидываю на плечи подарок. Виола помогает расправить одежду на руках, распределяя складки ткани.
– Зеленый цвет подчеркивает глаза. Отличный теплый плащ на зиму.
– Там еще и брошь, – говорю я, замечая бронзовое украшение в форме перышка.
– Ну надо же, как подходит! – Виола широко улыбается и прикалывает булавку.
– У Терн есть ухажер! – вопит из коридора Рябина.
Я неловко выворачиваюсь, стараясь отцепить брошку.
– Неправда!
Виола хихикает:
– Она делается краснее своих волос, Рябина! Отстань!
Тут к Рябине присоединяется Ясень, и они пихают друг друга в комнату.
– Что это? От кого это?
– Ни от кого!
– Ну да, и кто же ее прислал? – деловито спрашивает Виола.
– Не представляю, – признаюсь я.
– В посылке еще что-то осталось, – замечает она. – Погляди-ка.
Виола права. В самом низу холщового свертка лежит пара кожаных перчаток и квадратный конвертик.
– Чрезвычайно подозрительно, – говорит Ясень, заглядывая мне через плечо.
– Можешь прочитать? – Виола щурится на строчки. Они на моем родном языке. Я киваю, и она говорит:
– Вот и узнаем, от кого.
Я медленно открываю конверт, мечтая оказаться одной, и вытаскиваю квадратик бумаги. На нем написано лишь: «Теплых дней, спокойных ночей. К.».
– Ты чего-то другого ожидала, – замечает Ясень.
Я смотрю на него.
– Стала вся серьезная и скованная, – поясняет он. – Так что, похоже, и правда не от поклонника.
Рябина вздыхает:
– А я так надеялся.
– Не думаю, что могу носить все это, – говорю я, опуская конверт и пытаясь расстегнуться.
– Не надо, Терн. – Виола ловит мою руку. – Тебе нужен этот плащ. Кто бы его ни послал, он знал, что твой старый – хуже протертой до дырок попоны. И перчатки пригодятся согревать руки. Видит бог, они бы всякому пригодились.
– Не уверена, что стоит.
– А получится вернуть? – спрашивает Ясень.
И не обидеть его?
– Нет.
– Ты будешь перед кем-то в долгу, если примешь подарок?
Я теряюсь и пытаюсь все взвесить. Он так предлагает мир? Хочет заверить в дружбе? Может быть, но он точно не ждет платы.
– Нет, – повторяю я.
– Ну вот и носи, – просто говорит Ясень, и остальные согласно кивают.
Виола заворачивает мой старый плащ в мешковину и протягивает мне:
– Оставь до весны, когда захочется наряд полегче.
Одним вечером неделю спустя Валка наконец присылает за мной слугу. Я следую за ним во дворец, радуясь теплу нового плаща и перчаткам, укрывающим руки от жгучего холода. Слуга приводит меня в пустые покои Валки.
