Я не представляю, зачем пришла. Горе растекается по венам свинцовой тяжестью, делает тело медлительным и неповоротливым. Я отворачиваюсь и иду обратно.

Принцесса.

Я замираю, оглядываясь вверх на его голову. Она мертва и неподвижна, словно высечена из камня. И все же – голос мне не померещился?

– Фалада, – шепчу я.

– Принцесса.

Теперь уже ни с чем не спутаешь – это голос Фалады, глубокий, звучный и совершенно невозможный.

Как может умерший говорить? Никак. Это лишь мое сознание издевается надо мной.

– Что-то не так?

Я резко оборачиваюсь и вижу стража, который идет ко мне и щурится, вглядываясь в тень.

Я выдавливаю улыбку и вскидываю руки, будто все у меня замечательно, будто можно этим опровергнуть странное ненастоящее настоящее, в котором голос мертвеца выбалтывает тайны промозглому воздуху. Наверное, воин замечает страх в моих глазах, потому что резко останавливается и опускает руку на меч. Я делаю один осторожный шаг за другим в надежде, что меня отпустят. Что бы там ему ни показалось, больше он меня не окликает. Вместо этого молча провожает глазами за ворота и в сторону конюшен.

Даже оставив его далеко позади и заходя в стойла, я все еще чувствую спиной жесткий взгляд.

– Терн?

Я замираю на месте, вытянув руку к одной из дверей загонов.

– Осторожно, там Луноцветка! – говорит Виола.

Я отдергиваю ладонь, и одновременно изнутри храпит и скалит зубы кобыла.

– Ох! – Я вглядываюсь в лошадь.

Она вся черная, кроме белой отметины на лбу, и потная насквозь. Густая зеленая жижа сочится из уголка заплывшего глаза. Подозреваю, второй выглядит не лучше. Она определенно больна, но больше обеспокоена тем, чтобы я к ней не лезла.

– Красивая, прямо как ее тезка, – говорит Виола, отводя меня за локоть в сторонку. – И норов такой же ядовитый.

Любопытно. Обычно Виола намного снисходительней.

– Она тебя обидела? – спрашиваю я.

Виола усмехается и дергает плечом, ведя меня вдоль загонов.

– Наступила как-то на ногу, и я все еще горюю. Надеюсь, что она примет меня, но пока ей вообще никто не нравится.

Я тру лицо. Виола уже привела меня в общую комнату.

– Садись, – говорит она, подталкивая меня к столу. – Хочу попросить тебя об услуге.

– Услуге? – повторяю я, усаживаясь, пока Виола собирает на тарелку хлеб с сыром.

– Когда будешь проходить мимо, выдавай Луноцветке по улыбке, доброму словечку и морковке или яблоку, договорились?

Я зажмуриваюсь и запоминаю. Улыбка, ласка, угощение.

– Договорились.

– Хорошо, – говорит Виола, опуская тарелку и устраиваясь напротив.

– С ней все обойдется? – тихо спрашиваю я.

Виола улыбается:

– Обойдется. Я немного преувеличивала. Джоа тоже за ней приглядывает и почти уверен, что она выкарабкается.

Я киваю, успокоенная.

– Только не начинай к ней уж прямо проникаться, – говорит Виола с усмешкой. Пододвигает тарелку с едой чуть ближе ко мне. – Ты не представляешь, что этот бес от лошадей устроил на той неделе.

Я перевожу взгляд с тарелки на Виолу, смотрю в ее добрые глаза и понимаю, что и правда хочу есть. Так что беру ломоть хлеба, кусок сыра и слушаю, как Виола потчует меня рассказами о Луноцветкиных коварных злодеяниях.

Этим вечером у нас за ужином гость. Когда я захожу в общую комнату вместе с ребятами, Сальвия болтает с молодым мужчиной не старше двадцати лет. Как и у конюхов, волосы у него коротко острижены, так что их концы обрамляют подбородок. Это подчеркивает его резкие черты и тонкую линию носа. Но облачен он не в форму конюшен, а в собственную аккуратно залатанную одежду. По тому, как он приветственно обнимает Ясеня и лохматит волосы Рябине, сразу понятно, что они давние друзья и его появление никого не удивляет. Следом за нами приходит Виола, и от ее тихого приветствия он весь будто сияет. Склоняет голову и немного краснеет, отвечая.

Ясень и Дуб с пониманием переглядываются и решительно усаживают юношу между своими местами.

Рябина, сидящий рядом со мной, наклоняется и шепчет:

– Ясень считает, что он чуточку влюблен в Виолу. Как думаешь?

Я неуверенно пожимаю плечами.

Рябина широко улыбается и говорит:

– Массенсо, это Терн. Она ухаживает за гусями, а недавно принялась помогать и на конюшнях.

– Рад знакомству, – вежливо отвечает юноша, бросает взгляд на Виолу и больше его не отводит.

Рябина глотает смешок.

Массенсо пересказывает городские новости. Я молча слушаю, пытаясь заполнить пустоту в душе звуками голосов, но мысли все уплывают обратно к Фаладе, идущему на смерть.

– Они отозвали требование о третьем наследнике, – говорит Массенсо.

Я поднимаю глаза и моргаю, пытаясь сосредоточиться. Что? Он говорит о Круге Колдунов?

Ясень тихонько фыркает:

– Ну разумеется. Вся затея была в том, чтобы заставить народ об этом думать. Теперь они выждут пару месяцев и, если принц с молодой женой не объявят немедленно о младенце, нанесут уже следующий удар.

– Первый ход игры, значит? – хмурясь, спрашивает Виола. – В Круге так уж уверены, что принцесса не подарит Семье наследника?

– Может, они знают что-то, никому не известное, – грохочет Дуб.

– О принцессе? – спрашивает Сальвия.

– Или о том, почему наша Семья погибает, – бормочет Массенсо.

Я застываю. Насколько Круг осведомлен о том, что нависает над Семьей? Они задумали напасть на Кестрина, так же как и Дама?

Сальвия бросает на Массенсо строгий взгляд:

– Об этом никто ничего не знает. А что там с верином Мелькиором? Ты слышал, что он приказал сурово расправиться с ворами в городе?

– Конечно. Король считает их угрозой, хотя они просто воры. – Массенсо вызывающе задирает подбородок. – Другое будет дело, когда они покарают похитителей.

Никто не отвечает.

– Похитителей? – повторяю я, думая о словах Красного Сокола. Я еще ни о чем не расспрашивала друзей. Собиралась, но потом Фаладу убили, и я не помнила себя.

– Они похищают юных девушек и детей, – говорит Рябина, в котором не осталось теперь ни искорки веселья. – С улиц, из их постелей, отовсюду. С два десятка каждый месяц только в нашем городе, наверное. Может, и больше.

Ясень морщится:

– Лучше бы Мелькиор ловил их, чем беспокоился о ворах.

– Воры тоже опасны, – громко отвечает Дуб. – Может, и не так, как похитители, но распри между бандами воров надо останавливать, иначе польется кровь.